Варя решила не приглашать многих. Пообещали приехать ее родители, свекор со свекровью, которые со дня похорон отчего-то ей не звонили, словно это Варя направила на их сына проклятую сосульку. Кое-кто с работы Бориса, соседи по дому…
Варя подумала, что отец и мать Бориса с самого начала хотели для сына другую жену. Какую-нибудь богатую, наверное, потому что свекровь время от времени рассказывала об удачных браках детей своих знакомых:
— Парню повезло. Женился на богатой! Такой домина! Такая машина! Такие деньги!
Она обвиняла Варвару в том, что у них до сих пор нет детей, и не слушала ее оправданий типа:
— Боря пока не хочет. Говорит, надо вначале достигнуть чего-то.
— Чего вы можете достигнуть? — прерывала она невестку.
А между строк прямо-таки вопило: «С такой неудачной, как ты!»
В глаза она об этом Варе не говорила, но не упускала случая сказать что-нибудь вроде: «Ее Павлик (сын очередной подруги) тоже на неудачной женился».
Но когда Варя позвонила свекрови и сказала, что будет отмечать девять дней Борису, та заплакала и непривычно мягко сказала:
— Спасибо, Варечка, мы с дедом придем.
Дедом она называла мужа. Старшая их дочь еще двенадцать лет назад наградила родителей своим первым ребенком, а через четыре года и вторым.
— Ты сегодня какая-то рассеянная, — сказал ей Вадим.
— Завтра девять дней со дня смерти Бориса.
— Прости! Тебе не до того, а тут еще я накинулся, — произнес он покаянно.
— Ничего, я и вправду сегодня не в форме. Давай увидимся послезавтра.
— Послепослезавтра, — поправил Вадим. — Послезавтра у меня опять смена.
Варя плакала. Странно, что на похоронах ей будто сковало горло и глаза были сухими. Она чувствовала себя так, словно сосулька свалилась на нее и отбила все ощущения, в том числе осознание, что это сломалась ее жизнь.
Какая она все-таки невезучая! Мало того, что замуж вышла позже своих подруг и в замужестве-то прожила всего ничего. Считала свой брак удачным, а на поверку оказалось, что он — всего лишь фикция. Розовый обман для тех, кто не знал всей его подноготной.
Наверное, если бы она вот так с утра до вечера рассуждала, то сошла бы с ума. Какая-то Пампусик, какая-то Виктория Дмитриевна. Это из тех, кого она теперь 176 знала. Можно еще позвонить Эле или, надо думать, Маргарите, что подписалась Маргариткой.
Или объяснять себе, что они всего лишь работали с покойным мужем на одном производстве. Начиняли фаршем колбасы. А то, что одна из них свои сообщения Борису начинала словами: «Хелло, Боб!» или «Здравствуй, мой пестик!», а подписывались: первая — «твоя Эля», вторая — «твой цветок Маргаритка», — считать всего лишь производственными шутками…