— Да?
— Проект моста в Провансе я полностью закончил и должен сдать на следующей неделе. Он просил меня поменять чертежи и сделать мост поуже, что-то там такое с Гиппопотамами и лимузинами…
— Да-да! — сказала Лисе. — Поуже для того, чтобы доктор Проктор и Жюльет смогли удрать от них и пожениться в Риме.
— Да, он так и сказал. Трогательная история, должен признаться, я даже немножко прослезился. И я, в общем, не возражаю, чтобы это жуткое сооружение стало немного поуже. Я сказал «да».
— Ура! — закричала Лисе и запрыгала. — Отлично! Все будет хорошо! Большое спасибо, господин Эйфель! До свидания! — Она прыгнула в ванну.
— Подожди немного… — сказал Эйфель.
— Мне надо поскорее вернуться в наше время, пока мыло пенится. Меня там, конечно, уже ждут друзья.
— Твой профессор не вернулся назад. Он не захотел менять проект моста.
— Что? — Лисе уставилась на него. — Почему?
— Мы сидели и распивали вино, пока он мне рассказывал о событиях в будущем, и тут он вспомнил одну вещь, напрочь вылетевшую у него из головы. Ведь если мост сузить, то американские танки, которые должны освободить Францию от Гитлера во время Второй мировой войны, тоже не смогут там пройти. Эта катастрофа будет намного хуже, чем то, что он и Жюльет не смогут пожениться. Да, этот Гитлер скоро должен родиться, отвратительный тип, насколько я могу судить. Поэтому мы не хотим, чтобы в его руках осталась Франция.
— Ну, это понятно, — сказала Лисе. — Но… тогда все пропало. Это значит, что Клод Клише победит.
— Да-да, то же самое сказал доктор Проктор. — Эйфель покачал головой. — Поэтому мы открыли еще одну бутылку вина, еще выпили и немного поплакали.
— А потом? — спросила Лисе.
— Потом я сделал то единственное, на что я гожусь, — сказал Эйфель. — Я стал рассуждать логически.
— Как это?
— Твой профессор сказал, что когда прапрапрапрадед Жюльет граф Монте Криспо лишился головы во время Французской революции, то обезумевший игрок Бреле Маргарин унаследовал все состояние и тут же спустил его в восьмерку. Но если бы графа не казнили, у него наверняка родились бы дети. И в этом случае состояние унаследовали бы они, а вовсе не пьяница Бреле. И состояние было бы по-прежнему в руках рода Маргаринов. И тогда отцу Жюльет не пришлось бы соглашаться на предложение Клода Клише спасти его от разорения, отдав руку дочери. И тогда я спросил профессора, а почему бы ему просто-напросто не вернуться во времена революции и не спасти графа от гильотины. Довольно логично, правда?
— Довольно, да, — сказала Лисе. — Но что такое гиль… гильотина?