— Измена, — шептал он, — измена…
Он умолк, опустился на кошму, тяжело дыша, покрываясь липким холодным потом, а затем взвился, точно укушенный скорпионом, и заорал так, что вздрогнули пасущиеся вдали от лагеря боевые слоны:
— Мануила ко мне!
Телохранители сомкнули щиты и встали железным строем, преграждая наступающим путь к вершине холма. Баталии франкских наемников приближались, метя острием ромба как раз в середину их шеренги. С фланга двигались от моря к султанскому шатру пираты, схлестнувшись в кровопролитной, но короткой схватке с охотницкими ортами. Ни у кого уже не оставалось иллюзий насчет подоспевшей к султану «подмоги».
— Надо спасаться, о великий. — Визирь хлопнул в ладоши, требуя подвести лучших коней из конюшни Баязида. — Должно быть, Аллах прогневался на нас.
Султан, казалось, не слышал. Он стоял неподвижно, глядя в одну точку. Туда, где сейчас сходились в сшибке два строя.
— Надо спасаться, — повторил вельможа.
— Да, — безучастно кивнул Баязид. — Спасайтесь, бегите.
Происходившее на поле боя словно завораживало его. Он не знал, чем прогневил Аллаха, но понимал, что противник обманул, переиграл его.
— Еще можно спастись, — заклинал визирь.
Баязид не обращал внимания. Он видел, как сошлись в таранном ударе копейщики, и дальняя часть вражеского строя начала словно вдавливаться внутрь ромба, раздвигая его. До слуха Баязида донесся боевой клич. Он увидел огромного бородача с двуручным мечом в руках впереди наемников-франков. За ним, как острие копья, прорубаясь сквозь цепи султанских телохранителей, как сквозь кустарник, двигалась горстка воинов. Не больше трех десятков. Но что это были за воины! Казалось, никто не в силах противостоять им. Оружие в их руках разило с неумолимостью кары господней.
— Святой Марк! — орал бородач. — Живьем брать!
Баязид повернулся к визирю:
— Скачите.
— Куда, о повелитель?
— Какая теперь разница? Отсюда. Я остаюсь там, где полегло мое войско.
— Но еще можно…
— Нельзя.
— Святой Марк! — раздавалось все ближе.
— Святой Георгий! — На другом франкском наречии отвечали пришедшие с моря пираты. Их вел другой верзила. Чуть поменьше ростом, но куда более яростный, и, главное, за ним двигалось намного больше войска. Баязид неожиданно для себя улыбнулся: рядом с детиной, горланившим «Святой Георгий!», чрезвычайно ловко работая мечом и щитом, шел давешний гонец. Султан, пожалуй, и сам не мог внятно объяснить, чему радовался в этот момент. Уж конечно, не тому, что позволил обмануть себя какому-то негодяю. Баязид потянул из-за кушака изукрашенный золотом и драгоценными каменьями ятаган.