Факельщики-ромеи, чуть живые от ужаса, стояли на всех пролетах лестниц, жались у ворот, не имея ни малейшей возможности помочь соотечественникам и моля небеса спасти их самих от расправы.
Великий амир глядел безучастно, но душа его ликовала при взгляде на поднимающийся все выше минарет из искаженных предсмертной мукой лиц. Как всегда, в такие моменты запечатленный в глазах мертвецов страх пьянил его, будоражил кровь, заставляя течь быстрее и согревать холодеющее тело.
Тимур отчего-то вспомнил, как много десятков лет назад мчал по степи на быстроногом жеребце, и ветер развевал его волосы и конскую гриву. Он вспомнил, как дурманил, кружил голову этот ветер, и аромат цветущих маков, и песнь, которую он горланил, вопреки свистящему ветру, заталкивающему обратно в горло крик ликования.
Великий амир тряхнул головой, заставляя призрак былого развеяться. Теперь его больше не радовали ни стук копыт, ни песня, ни ветер. Он вслушивался, как глухо бьются друг о друга брошенные в основание минарета отрубленные головы. Вот эта музыка — отрада его старости. Тамерлан прикрыл глаза. Он не любил признаваться себе в том, как долго живет на свете. Лишь потому, что в бородах его внуков начала пробиваться седина, с неумолимой ясностью осознавал, сколь длинна его жизнь. Она промчалась бешеным галопом, точь-в-точь как его тумены по землям покоренных стран.
Когда-то ему представлялось: вот еще десять лет и весь мир склонится пред ними. Затем, спустя годы, думалось: теперь-то уже точно не больше десяти лет. И так снова и снова. Никто не мог устоять пред его мечом, но даже ему, великому Тимуру, Повелителю Счастливых Созвездий, было не под силу сделать мир хоть чуточку меньше. Вот теперь до Последнего моря, казалось, совсем недалеко. Все, что мог противопоставить ему враг, — разрозненные отряды. Легкая добыча!
Так ему казалось совсем недавно. И вдруг эти самые разрозненные отряды каким-то чудом громят войско Баязида Молниеносного, всего несколько лет назад разбившего, в клочья порвавшего объединенное войско гяуров.
Что-то случилось, что-то происходит. И это что-то направлено против него! Он вспомнил брошенного им в застенки дервиша. Сейчас бы не помешало его мудрое слово.
В проходе ворот послышались крики. Тамерлан открыл глаза:
— Что там еще?
— Скороход из тюремного замка, — склонился перед властителем начальник стражи. — Говорит, что должен передать тебе нечто очень важное.
— Все одно к одному, — поморщился Тамерлан. — Ладно, приведите его сюда.
Через несколько минут посыльный уже пал на колени перед Великим амиром.