— Верблюды.
— Ты что, кормил их гашишем?
— Нет. Однако джинн…
— Да ладно, немного джина на ход ноги не влияет.
Камдил хмыкнул, слушая перебранку старых приятелей.
Гребень очередного бархана лег под ноги скаковых верблюдов, песок с мерным шуршанием начал струиться вокруг их длинных мосластых ног.
— Вон. — Камдил указал вперед. Впрочем, это было вовсе не обязательно. Вдалеке, радуя взор усталых путников, красовался восьмибашенный дворец. Сквозь открытые крепостные ворота въезжали купцы, куда-то, должно быть, с посланием, промчался всадник, почти у самых каменных стен, изукрашенных затейливой резьбой, катила тяжелые валы полноводная река. Финиковые пальмы склонялись над нею, суля долгожданную тень под опахалами огромных листьев.
— Ну вот, кажется, и прибыли.
— Хасан, — с сомнением в голосе спросил Лис, — а ты уверен, что это тот самый город? Может, зверьки нас куда-нибудь не туда вывезли? Мне кажется, я чувствую ветер с реки. И вроде птицы какие-то. Для миража как-то чересчур.
— Нет, — покачал головой Хасан Галаади, — это он самый.
— Не, ну это круто, шо ты так убежден. Может, и мне объяснишь?
— А что тут объяснять? — махнул рукой Камдил. — Хасан правильно говорит. Сам погляди: мираж не мираж, а одно четкое отличие от реальности имеется.
— Шо, ни одной рекламы «Макдоналдса»?
— Сергей, не говори глупости. Город восточный?
— Сто пудов.
— Башни видишь?
— Как тебя.
— А минареты? А уж они-то точно должны были возвышаться над башнями.
— И то верно. Ну, тогда, как говорится, станция Дерезай, кто приехал — вылезай.
— Уже вылезли. — Камдил перевел глаза на дервиша. — Хасан, есть что-то необычное?
— Здесь все необычное. Но, помнится, когда Аллаэддин рассказывал маленькому Али о своем приключении в пустыне, он ни словом не обмолвился о людях у городских стен. А здесь и караван, и всадник, и вон рыбаки.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Как-то это все подозрительно. — Дервиш взглянул на рыцаря: — Вальдар, насколько я помню, твой Катгабайл из великих мечей?
— Да. — Камдил расправил плечи.
— А взгляни-ка ты на этот город через клинок.
Рыцарь потянул чудодейственное оружие из ножен и выставил руку с ним вперед, точно норовя рассечь «мираж» на две части.
— Матерь Божья! — вырвалось у него. — Вот это да!
Как и всякий великий меч, Катгабайл без труда отсекал явь от наваждения, и потому картинка тут же раздвоилась, будто разваленная пополам. Слева по-прежнему шумели над рекою пальмы и неспешно выбирали сети рыбаки, справа посреди серого песка вздымались к небу черные смерчи «башен». Вокруг них, силясь взобраться или свалить их, кружили мрачного вида тени.