Он действительно не мог. Он должен был узнать все сейчас же. Сию минуту.
Ожидание было невыносимо и, стараясь отвлечься, он представлял себе, какое смущение и страх вызвал его звонок.
Тихий, запыхавшийся голос, раздавшийся в трубке, и в самом деле звучал испуганно.
— Это точно? — настойчиво спрашивал Брейд. — Так оно и было? Слово в слово?
Он переспрашивал снова и снова, пока не испугался, что его настойчивость может довести до истерики. Спросив в последний раз: «Это точно?» — он повесил трубку. Теперь он знал. Знал все — причину, план, последовательность событий. Во всяком случае, думал, что знает.
Но ведь он не полицейский, опыта у него нет. Как доказать свои подозрения? Или, что вернее для данного случая, как доказать истину?
Он сидел, погрузившись в размышления, пока солнце, спускаясь все ниже, не начало светить ему прямо в глаза. Пришлось встать, чтобы опустить штору. И тут в дверь негромко постучали.
На этот раз Брейд сразу же узнал приземистую фигуру за матовым стеклом и поспешно распахнул дверь.
— Входите, мистер Доэни. — Он тщательно запер дверь снова.
Доэни сказал:
— Привет, проф! Мне передали, что вы звонили, да было уже вроде поздно, вот я и решил зайти прямо сюда. Жаль, что меня не было на месте.
— Ничего.
— Я не помешаю вашим занятиям?
— Нет.
— Ну ладно. Что случилось, проф? Я ведь понимаю, такой человек, как вы, зря звонить в полицию не станет — не иначе что-то стряслось.
— Боюсь, что вы правы. — Брейд подождал, пока коренастый сыщик плотно уселся напротив него. — Знаете, на меня совершено покушение.
И вдруг Доэни, собиравшийся достать сигару из кармана пиджака, застыл как вкопанный. С лица его сразу сошло добродушное выражение, взгляд стал холодным, и он сказал:
— Вот оно что! Вы не пострадали?
— Нет. Мне удалось предотвратить несчастье. Но еще минута, и меня бы не было.
— Ясно. Что называется, «спаслись чудом»?
— Именно.
Но внутри у Брейда похолодело. Сомнений не было, сыщик смотрел на него враждебно. Больше того, впервые он смотрел на него так, будто наконец укрепился в мысли, что профессор мог убить Ральфа.
Брейд помедлил, но все-таки начал рассказывать, как он обнаружил, что баллон с кислородом поврежден.
Доэни слушал его, полузакрыв глаза. Он проявил интерес только раз, когда Брейд сказал, что жидкость, которой смазывали редуктор, это «глицерол», более широко известный под неверным названием «глицерин». Руки Доэни на краю стола сразу напряглись, и он спросил:
— Глицерин? Это что, вроде нитроглицерина?
Брейд подавил раздражение:
— Да нет же. Глицерин, то есть глицерол, сам по себе совершенно безвреден. Им пользуются в кулинарии и в косметике.