Даже осознание того, что сердце Лео сделано из камня, не спасло ее.
А теперь ей оставалось лишь лежать, закрыв глаза, прислушиваться к тому, как Лео ворочается на кровати, и желать ему счастья, даже если он не может обрести его рядом с ней.
Его опять разбудили крики, доносившиеся из-за двери. Голос отца снова и снова называл его мать ужасными словами, значения которых Лео до конца не понимал, а он лежал в кровати, спрятав лицо под подушкой и молясь о том, чтобы буря поскорее утихла. Затем раздался странный звук, который бывает, когда пинаешь футбольный мяч, его мать вскрикнула и упала.
Лео больше не мог этого выносить. Он вскочил с кровати, распахнул дверь и замер, увидев страшную картину. Его мать лежала на полу в крови. Она уже не могла плакать, только тихо стонала, прикрывая разбитыми руками лицо и живот. Он увидел, что отец снова заносит над ней кулак.
– Stamata! Stamato to tora!Остановись! Прекрати немедленно! – кричал Лео, бросаясь на него с кулаками.
Отец отмахнулся от него, как от глупого кутенка, но Лео тут же поднялся на ноги, почти не ощущая боли в разбитых губах, и снова бросился на него. Он должен был сделать хоть что-то. Он должен был заставить его прекратить избивать мать.
Лео изо всех сил ударил отца и замер, неожиданно услышав крик матери. Но это было невозможно, как и звук упавшего тела, и надрывный плач ребенка. Он не понимал, что происходит.
Моргнув, Лео протер глаза и наконец проснулся. Реальность оказалась даже хуже, чем его кошмар.
Ив лежала на полу, и кровь стекала по ее разбитым губам, смешиваясь со слезами, а в соседней комнате плакал перепуганный Сэм.
Он хотел помочь ей, но не смог пошевелиться. Пол под его ногами ходил ходуном, а мышцы словно свело ледяной судорогой. Он вдруг оказался в прошлом, на той проклятой кухне, рядом с кричащим отцом, лежащей в крови матерью и ребенком, который видел слишком много ужасов за свою короткую жизнь. Ему хотелось лишь одного – зажать уши руками и бежать прочь отсюда.
О господи! Что он натворил?
Что же он натворил?
Эвелин с трудом поднялась и, морщась, потрогала подбородок.
– Мне нужно успокоить Сэма, – сказала она Лео, не понимая, почему он стоит как статуя, но, заглянув в его совершенно дикие глаза, поняла, что он все еще был во власти кошмара.
– Я ударил тебя, – прошептал он, сам не веря в то, что произносит.
В свете луны его побелевшее лицо казалось серым.
– Ты не виноват, Лео. Ты метался во сне, а я хотела тебя разбудить и подошла слишком близко…
– Я ударил тебя!
Это было так, но сейчас боль в подбородке волновала Ив меньше всего. Гораздо больше ее беспокоило отчаяние на грани безумия в глазах Лео.