— Эллен! — рокочет в глубине сада вельветовый баритон. — Дорогая, где вы?
— Мы на пляже! — Она не сразу успевает стряхнуть со своего голоса хрипотцу, и ей приходится через миг переговаривать все заново. — Мы тут, Эрих, на пляже!
Госпожа Шрейер оправляет смятое кофейное платье и за секунду до того, как ее муж появляется из зарослей, успевает дать мне пощечину — злую, настоящую.
Теперь я ее заложник; чего мне ждать от этой суки? Отчего она так вдруг на меня взъярилась? Что вообще только что между нами произошло? Я так и не увидел ее глаз, хотя шляпа лежит, сброшенная, на песке. Медовые волосы на плече...
— А... Вот вы где!
Он выглядит именно так, как на экранах, в новостях: совершенно. Со времен римских патрициев такое благородство черт возвращалось на грешную землю только единожды — в Голливуд пятидесятых годов двадцатого века, чтобы потом снова исчезнуть на долгие столетия. И вот — новое пришествие. И последнее, потому что Эрих Шрейер не умрет никогда.
— Эллен... Ты даже не предложила нашему гостю коктейли?
Я смотрю мимо нее — на песок: вокруг шезлонгов он вспахан, как арена боя быков.
— Господин сенатор... — Я склоняю голову.
В его зеленых глазах — спокойная доброжелательность уберменша и сдержанное энтомологическое любопытство. Похоже, господин Шрейер не обратил внимания ни на отброшенную шляпу, ни на следы на песке. Наверное, он вообще редко глядит себе под ноги.
— Не надо этого... Обращайтесь ко мне по имени. Вы же у меня дома, а дома я — просто Эрих.
Теперь я киваю молча, не называя его никак.
— В конце концов сенатор — это ведь просто одна из ролей, которые я играю, так? И не самая важная. Приходя домой, я выбираюсь из нее, как из делового костюма, и вешаю в прихожей. Мы все просто играем свои роли, и всем нам наши костюмы подчас натирают...
— Простите, — не выдерживаю я. — Никак не могу вылезти из своего. Боюсь, это моя шкура.
— Не бойтесь. Шкуру можно спустить. — Шрейер дружески подмигивает, подбирая брошенную шляпу. — Вы успели осмотреться в моих владениях?
— Нет... Мы тут разговорились с вашей супругой...
Госпожа Шрейер не смотрит на меня. Похоже, она еще не определилась, казнить ей меня или миловать.
— Ничем более ценным я и не владею, — смеется он, передавая ей полосатую шляпу. — Коктейли, Эллен. Мне — «За горизонт», а... вам?
— Текилу, — говорю я. — Нужно освежиться.
— О! Вечный напиток... Текилу, Эллен. Она изображает покорный поклон.
Конечно, это знак особого внимания, как и то, что Шрейер попросил свою жену встретить меня. Внимания, которого я не заслужил — и не уверен, что смогу заслужить.