Благодарю вас и за перечень новшеств, которые вы заметили в архиерейской службе за последние десятилетия. Со стороны покажется, что мы занимаемся пустяками, а между тем эти мелочи интересно характеризуют литургическое «творчество» последнего времени и в общем-то подтверждают вашу мысль, что ничего хорошего ожидать здесь пока не приходится. Но должен заметить, что в некоторых замечаниях вы несправедливы. — «Торчание» жезлоносца перед архиереем просто не было раньше заметно, потому что это был мальчик и стоял он в таких случаях ниже амвона. — «Карусельное» расположение участников кругового каждения красиво и возникает совершенно естественно; а как же иначе? — Иподиаконы (почему-то вы пишете это слово в кавычках) остаются теперь на солее во время каждения алтаря потому, что не имеют священного права входить во святые врата и обходить вокруг престола. — Ношение перед архиереем жезла (символа епископской власти) имеет не только идейное, но и практическое значение — приготовляет процессии путь, раздвигая народ. Ведь носим же мы на Великом входе архиерейскую «шапку», как называет митру славянский Чиновник.
Если при архиерейской хиротонии возлагать не малый, а большой омофор, то ведь все равно его нужно, вы пишете, через две минуты снимать. Если же его не снимать и вообще отменить это многократное переоблачение архиерея во время литургии, то это вы уже начинаете трудный разговор о реформе — об упрощении архиерейских церемоний. Покойный епископ Антоний, «реформаторскую деятельность которого я наблюдал в мои детские годы, поступил очень просто: он совсем упразднил все эти принадлежности архиерейской службы, которые причиняют всем и самому архиерею столько хлопот — и встречу, и жезл, и орлецы, и даже митру. И по моим детским впечатлениям эта простота прямо соответствовала глубокой духовной торжественности открытой литургии. А я имел возможность сравнивать это тогда с чрезвычайной и очень культурной пышностью церемониала только что восстановленного патриаршества.
Кстати, об этих патриарших служениях мне как-то особенно задушевно запомнился самый младший участник — очень маленький мальчик в стихарчике со свечкой у царских врат; когда же они затворялись и в алтаре начиналось Причащение, он уходил и оставлял горящую свечу одну перед вратами... Свеча, огонек — какая это символика и какая глубочайшая древность. Как же мы некультурны, что это упразднили, а взамен стали изобретать всякие новые художества, вроде того, как вы пишете, что будущий архиерей на коленях «выпрашивает» себе всякую принадлежность облачения у каждого участника своей хиротонии. А если их двадцать? Этого не было, это совсем недавно придумано.