- Меня остановил военный патруль, вы же знаете, что у меня была проблема с армией, меня могли вообще схватить и увезти в казарму на два года с вашей двадцаткой. Пришлось дать им небольшую взятку.
Его карман грел новый сотовый, с работы пришлось уйти, после диалога с начальством Мельница двинулся в «Охотный ряд» за штанами, позже ставшими объектом шуток туберкулезников. Из «Союза» ему звонили два раза, трубку он не брал, после чего вопрос был закрыт.
- Такие панталоны ты уже не сошьешь, - отвечал я, - это из обоссанного матраса Ельцына из ЦКБ. На аукционе купили.
Вместе с диагнозом передо мной встала сложная дилема – давать огласку этому факту или просто исчезнуть на пол года. Якобы, в деревню. Держать в себе переживания было крайне сложно, и первым, с кем мне захотелось поделиться горем, был Гарик. Я знал, что этот человек все поймет правильно.
- Алло, Гарик, как дела?
- Так себе. Болею. 39 температура уже месяц держится.
- Да, ладно! Я тоже. У меня вроде туберкулез. Офигеть. Это серьезно?
- Серьезно.
- Жить то буду?
- Будешь, не парься. Антибиотиками палочку подавят и все.
- А дальше?
- А дальше будут продолжать давить временами.
- То есть это навсегда?
- Вроде да. Хотя со мной грузин один сидел в тюрьме, он в 70-ых тубиком переболел, с кровохарканьем, собак поел, подлечился и до сих пор все ровно идет. Он уже и забыл о нем.
Пять минут разговора облегчили мои страдания, я решил не делать из своей болезни тайны, скоро о том, что у меня туберкулез знали на Районе все, но только это показало мне жизнь с новой стороны. Открытость я предпочел боязни правды. Реальность превзошла все ожидания, меня поддержали, хотя рассчитывал я на меньшее. Туберкулез – действительно божественная болезнь, палочки Коха древнее человека. Первые живые существа Земли воскресают в пациентах туберкулезного диспансера. За шесть месяцев, что я провел в нем, мир вокруг меня изменился в лучшую сторону. Очень изменился. Ибо изменился я, вместе с этой страшной заразой обретя человеколюбие. Революция сознания. По выписке, я не только не наткнулся на неприязнь, но и ощутил новую глубину близости с людьми. Со мной стали более приветливо здороваться те, кто прежде не проявлял особого рвения к моей персоне. Злонамеренность окружающих сменилась на доброжелательность. Я беспрестанно чувствовал уважение к себе. Это было так неожиданно, что порой приводило меня в недоумение. Туберкулез – это грандиозное открытие нового мировоззрения, более полного и объемного. Кризис – это суд. Первая встреча с Богом. Ощущение смерти дает истинное представление о жизни. Моя жизнь текла среди изгоев нашей планеты. Любая ассоциальная личность – несчастна. Негодяи и подонки, собранные на дне общества, пугающее отребье рода человеческого, отморозки, преступники, наркоманы, сброд, суть страдальцы, на чьи плечи пали самые мощные испытания, и хотя каждый несет их по своему, судьба всем им улыбалась одними и теми же улыбками, но именно эти несчастья раскрывали им глаза и сердца. Единая Россия. 28-ми летний Гарик был ее представителем в подмосковном Поселке в 60 км от столицы, где вокруг него собралась группа лихой молодежи. Бокс для них давно не был спортом, а являлся коробком, наполненным марихуаной. То, что начиналось беззаботным весельем закончилось болезнью. Люди улиц во всех городах одинаковы. Все друг друга знают. Все объединены тем, что стоят по одну сторону от закона. Подкупающая искренность и непосредственность царят в этом мире так же часто, как настораживающая ложь и коварство. Судят по репутации, создаваемой поступками с детства. Монументируется то, что сногшибательно. Приятель Гарика Доктор сварил наркотик винт, укололся им вместе с какой-то шлюхой, после чего они на несколько дней пропадают из поселка, а спустя двое суток выходят утром из леса прямиком на линейку в оздоровительный лагерь. Вожатым и детям предстает невменяемая парочка, причем девушка одета в майку, трусы и чулки на резинке, объяснить ничего они не в состоянии, но уходить не собираются, смущая своим присутствием сотню людей. Администрация лагеря вызывает врачей, Доктора и шлюху увозят в психушку.