Золотые коронки (Гринин) - страница 15

— Не мелькайте перед глазами, Иван Трофимыч! Садитесь! Мама пришла, сейчас будем кофе пить…

Лейтенант Павлюк, плечистый, краснолицый, замер с сигаретой перед молодой женщиной. Хороши были ее светло-пепельные волосы в тугом венке кос и в завитках, небрежно спадавших на чистый нежный лоб. Хороши были ее горячие, темно-карие глаза в пушистых ресницах. Она держала в пальцах потухшую папироску и раскачивалась в кресле-качалке.

Павлюк выкинул окурок в раскрытое окно, взял с туалетного столика плюшевого трехногого медвежонка.

— Зачем этот потрепанный зверь? — спросил он, хмуро повертев игрушку. — Не люблю хлама прошлого! — и он размахнулся, чтобы выбросить медвежонка в окно.

— Не смейте! — запретила Галина, спрыгивая с качалки; она прижала игрушку к груди. — Это мой друг детства — маленький Мишутка! Вы помните, Иван Трофимыч, сказку Толстого «Три медведя»?

Галина нараспев заговорила:

— «Один медведь был отец, звали его Михайло Иваныч. Он был большой и лохматый. Другой была медведица. Она была поменьше и звали ее Настасья Петровна. Третий был маленький медвежонок и звали его Мишутка…». Вам смешно? Вы не любите своего детства?

— Трехногий талисман! — ухмыльнулся Павлюк.

— А у меня и счастье искалеченное, как этот Мишутка! — с вызовом сказала Галина, поглаживая вытертый плюш игрушки; отворив дверь, громко крикнула: — Мама, будь добренькой, принеси нам кофе! — и, возвращаясь в кресло, нетерпеливо протянула: — Вы намерены развлекать меня, Иван Трофимыч? С вами умрешь со скуки!

Павлюк придвинул стул к креслу, сел и словно нечаянно накрыл рукой колено женщины.

— Вы несправедливы ко мне, Галина Григорьевна, — вкрадчиво сказал он. — Вы даже не успели осмотреться. Походите по городу…

— Ах, боже мой! — капризно перебила его Галина. — Ну что я буду осматривать в этом городишке, где я прожила семнадцать лет? Уж не к знакомым ли мне ходить, по-вашему? Тут ни одного образованного человека не найдешь! Да еще нос воротят!

Резкие складки залегли в углах чувственного рта Пав-люка.

— С-скоты! — слегка заикаясь, проговорил он. — Они сторонятся нас, как зачумленных… Я бы их за это! — и он стиснул большой волосатый кулак.

Галина равнодушно скользнула по нему взглядом.

— Простить себе не могу, что не поехала с шефом в Берлин. Детские выдумки: маму захотелось повидать. Ха-ха-ха! Святая наивность! Вы думаете, она мне обрадовалась?

Легкая на помине Оксана Ивановна без стука отворила дверь и внесла две алюминиевые кружки.

— Фу, мама! Ну, где это видано, чтоб кофе в кружках подавали?

— Не наготовили еще стаканьев на вас, господ! — угрюмо сверкнула старуха такими же горячими, как у дочери, глазами и вышла.