Ефременко и Сотников чуть не опоздали к началу сеанса. Они собрались идти, когда старший лейтенант Белов доложил, что к майору просится ездовой комендантской роты Шрамов.
— Шрамов? — переспросил майор. — Не помню такой фамилии. Пусть зайдет.
Пожилой красноармеец вынул из-за подкладки пилотки и отдал майору смятую записку, на которой было написано: «Магазин № 6, улица Ленина». Майор вопросительно посмотрел на красноармейца, тот торопливо объяснил:
— Нашел я, значитца, товарищ майор, эту записку в избе. Оно могёт и ничего, ну сумлеваюсь я об своей хозяйке, то есть, где меня на квартеру постановили. Сама молодая еще, годов тридцать ей, и видная из себя. Живет чисто, и никого при ней из сродственников нет. И скажите, товарищ майор, на этой неделе три раза в Ростов ездиет. Спервоначалу я, было, подумал, спекулирует она. Да, скажите, ничего не привозит из города и туда без груза снаряжается. А суседка ейная — я тут с ней познакомился, — солдат вдруг запнулся, и его небритое потертое лицо густо покраснело, — говорит про мою, то есть, хозяйку, будто она с немцами тайком баловалась…
— И вы решили сообщить мне? — закончил майор.
— Так точно, товарищ майор, — обрадовался помощи красноармеец и еще раз повторил: — Могёт быть и ничего, а могёт и какая загвоздка, дело ж военное. Нынче она вот-вот возвернулась и при ней ничего…
Майор расспросил красноармейца, похвалил его за бдительность. Шрамов неловко откозырял и ушел.
— Не из нашей ли это оперы солистка, товарищ майор? — живо спросил капитан.
— Не исключено, — сказал майор. — Значит, делаем так: после кино пройдемся туда, проверим в целях профилактики.
Капитан вздохнул с облегчением.
— Сразу после кино, товарищ майор, или минуток тридцать вы мне дадите?
Хитрая улыбка майора свидетельствовала, что он понимает, зачем капитану эти полчаса.
— Посмотрим по ходу дела!
Отвечая на множество приветствий, они прошли по площади. Ефременко скользил улыбчивым взглядом по оживленным лицам военных и женщин.
— Обрати внимание на девчат, Петя, — негромко сказал майор. — Хохочут, как ни в чем не бывало, будто война уже кончилась и передовая не в шести километрах.
— О, они еще поплачут, Николай Артемьевич, когда мы двинемся вперед.
Из-за угла вышли Маринка в пилотке на густых черных кудрях и щеголеватый лейтенант Турушин. Маринка еще издали призывно махнула рукой Сотникову. Майор отвернулся, потом не спеша зашел внутрь здания и, будучи дальнозорким, стал на свое обычное место у задней стенки.
Он с удовольствием смотрел «Актрису». Музыка и арии из любимых оперетт навевали воспоминания о жене, о Ленинграде. Когда кончалась часть и киномеханик зажигал свет, Ефременко разглядывал публику. Сотников и Турушин с Маринкой стояли недалеко от экрана. Сбоку толстый майор из оперативного отдела и начальник санслужбы армии разговаривали с женщиной — ветврачом из хозроты. Сзади них группа девушек и красноармейцев лузгала подсолнухи и громко смеялась.