— Простите, можно взглянуть на вашу программку?
Боюсь, что свою я обронила где-то в проходе.
— Конечно.
Он передал ей программу, она взяла ее, развернула и стала читать. Свет стал еще тусклее. Второе отделение началось с увертюры к «Лоэнгрину». В конце ее женщина вернула программу со словами:
— Большое вам спасибо, вы очень добры.
Следующим номером исполнялись «Шорохи леса» из «Зигфрида»: он сверился с программой, которую ему вернули, и вдруг заметил внизу страницы какую-то бледную карандашную приписку. Он не стал пытаться прочесть ее немедленно, к тому же в зале было довольно темно. Он просто свернул программу и держал ее в руке. Он был совершенно уверен, что сам в программе ничего не писал. Скорее всего, решил он, у нее тоже была программа, которую она держала в сумочке; видимо, она в ней заранее что-то для него написала. От всего этого опять повеяло таинственностью и опасностью: та встреча на Хангерфордском мосту, конверт с билетом, сунутый ему в руку, а теперь эта женщина, молча сидящая рядом. Раз или два он окинул ее быстрым, небрежным взглядом, которым обычно удостаивают случайного соседа. Она сидела откинувшись на спинку кресла; на ней было строгое платье из черного крепа, на шее — старинное ожерелье. Темные волосы коротко подстрижены и уложены. Она не смотрела в его сторону, не отвечала на его взгляды. Он подумал, уж не находится ли в зале «Фестиваль-Холла» некто, следящий за ними: не переглядываются ли они, не разговаривают ли? Не исключено, что этот «некто» совсем рядом. Она ответила на его объявление в газете, и этого с него достаточно. Его любопытство не было удовлетворено, но теперь он по крайней мере знал, что Дафна Теодофанос, она же Мэри-Энн, здесь, в Лондоне, и, значит, есть возможность когда-нибудь узнать побольше о том, что тут затевается. Но план этой «операции» разрабатывает она, а он должен следовать ее указаниям. Он подчинился ей в аэропорту, подчинится и теперь, к тому же он должен признать, что жизнь внезапно стала интереснее. Да, лучше так, чем сидеть на скучных политических совещаниях. Действительно ли на днях его пыталась сбить машина?
Скорее всего, так. И даже не один раз, а дважды. Было нетрудно поверить в то, что за ним охотятся: теперь так много лихачей за рулем, что легко можно усмотреть злой умысел там, где его и нет. Он свернул программку и больше в нее не заглядывал. Музыка закончилась, и сидящая рядом женщина заговорила, не взглянув в его сторону и вроде бы ни к кому не обращаясь.
— Юный Зигфрид, — произнесла она и вздохнула.
Программу завершил марш из «Миннезингеров». Отзвучали шумные аплодисменты, зрители потянулись к выходу. Он подождал, не подаст ли она ему какой-нибудь знак, но она просто взяла свою шаль, прошла по проходу между кресел и, немного ускорив шаг, смешалась с толпой.