Он неподвижно разглядывал пятно лунного света на противоположной стене. Подсознание работало в режиме «белого шума», обрабатывая и сортируя полученную вчера информацию и сопоставляя ее с тем, что он уже знал о планах вампиров. В картине было много недостающих фрагментов, и Блэйд надеялся, что анализ фактов поможет заполнить пробелы.
Он очистил свой мозг от всех осознанных мыслей, давая размышлениям течь свободно.
Такой форме медитации его научил Уистлер, чтобы избавляться от ночных кошмаров, снов о крови и смерти. Обычно это действовало, и утром он мог встать таким же свежим, как если бы спал всю ночь.
К сожалению, сейчас он добился только головной боли.
Слишком многого Блэйд не знал. Нужно было выяснить больше.
Подсознание умолкло, смытое теплым потоком осознанных мыслей. Охотник осмотрелся вокруг, облизывая пересохшие губы. Из соседней комнаты доходил слабый шум: звон кофейных чашек, всплески бегущей воды, а вслед за ними едва различимые приветственные возгласы. Похоже, не только он не мог уснуть.
Блэйд положил свой меч на кровать, встал и потянулся.
Пришло время найти недостающие части головоломки.
Когда часы пробили три часа ночи, Абигайль налила Блэйду еще одну чашку горячего черного кофе. Охотник сидел за столом, внимательно слушая, как Самерфилд излагает технические детали их нового плана. В течение часа, прошедшего с тех пор, как Блэйд дал согласие присоединиться к «гуляющим ночью», он расспрашивал генетика, задавая вопросы, которые даже Абигайль не приходили в голову. Скрупулезность охотника была поразительной и даже немного пугающей.
Девушка искоса поглядывала на Блэйда. Отец за эти годы так много рассказывал о нем, что Абигайль казалось, будто они знакомы с самого детства.
Но видеть его здесь, перед собой — это совсем другое дело. Во-первых, он все-таки был полувампиром. Абигайль, сидя в полуметре, кожей ощущала тепло его тела. Блэйд, казалось, излучает жар и вместе с ним — ауру напряженности и агрессии.
Да, он обладал необычайной физической силой, но, кроме этого, было что-то еще. Он никогда не расслаблялся. Блэйд был как гигантская сжатая пружина, ожидающая возможности распрямиться с разрушительной силой и яростью. «Гуляющий днем» никогда бы намеренно не обидел ее, но в то же время она не могла не чувствовать исходящую от него угрозу. Абигайль опасалась его с той самой минуты, как они познакомились. Сейчас она поняла почему.
Блэйд не был человеком. Эта мысль шокировала ее. Он выглядел как человек, но был настолько же далек от человеческой расы, как акула от головастика. Абигайль чувствовала это на уровне рефлексов; интуиция подсказывала, что надо держаться от него как можно дальше. Наверное, примерно то же чувствуют укротители львов, когда входят в клетку, сознавая, что, хотя хищник кажется послушным, в любую минуту он может прийти в ярость и выйти из-под контроля.