— Нет, я должна рассказать!
Но когда Малыш всё просил и просил, и даже опять заплакал, и снова упрашивал, и обещал, что будет слушаться, тогда мама дала себя уговорить и обещала ничего не рассказывать.
— Ну! Хватит плакать! И следи за собой! Или тебя никто любить не будет. Светлячок должен слушаться. Смотри, как папа слушается!
— Папа? А кого он слушается?
— Он Господа Бога слушается. Ты ведь знаешь, что он каждое утро улетает из дома и целый день его нет, до самой ночи — хоть у него крылышки и болят, но на следующий день он опять летит, только ради того, чтобы быть послушным. Вот видишь! И крёстный тоже слушается, и крёстная, а Голубка, та и подавно слушается! А ты всё ещё всхлипываешь и такой весь чумазый.
И Малыш сказал:
— Мамуля, я пойду купаться.
А мама ответила:
— Иди-иди.
Ведь она знала, что её Малыш не утонет.
И Малыш пошёл купаться. Но не в ручье. В самом низу поляны росла высокая трава, и роса на ней была как кристаллы граната.[10] Малыш разбежался и прыг в траву сразу во весь рост и барахтался так, что трава колыхалась. Потом вылез, разбежался и снова прыг в росу, да так, что брызги кругом. А когда вволю накупался, вскочил на веточку, отряхнулся от росы и фьють — прямиком под дуб к крёстной.
У окна он остановился.
— Голубка, ты уже не сердишься?
— А чего мне, Малыш, сердиться?
— Боже, как я выкупался. А ты тоже умеешь плавать?
— He-а. С чего бы мне уметь?
— Боже, я умею плавать!
— И ладно, Малыш! Мне надо идти помочь маме.
— А где же крёстная?
— Рубит хвою во дворе. Идём смотреть!
И Малыш пошёл смотреть.
— Что же ты нам принёс, Малыш?
— Да ничего, крёстная. Я купался. А у вас, крёстная, что-то есть?
— Кое-что хорошее, любезный, у нас есть, но не знаю, дам ли я тебе. Раз ты так скверно говорил с Голубкой, а потом сбежал! Она плакала!
— Плакала? Я с ней так больше говорить не буду.
— Ну, посмотрим. Видишь, тут у меня целая гора нарубленной хвои. Давай, неси её вместе с Голубкой вон туда под навес, чтобы не отсырела. Но её надо ровненько складывать в поленницу. Потом кое-что тебе дам.
Малыш кивнул и начал носить, не жалея сил. Крёстной же показалось, что слишком не жалея.
— Малыш, не бери так помногу сразу!
А Малыш в ответ:
— Ничего, справлюсь!
И понёс. Но вместо того, чтобы хвоинки в поленнице складывать ровно, Малыш их просто бросал, и Голубке это не нравилось.
— Малыш, не делай так! Маме не понравится. Так у нас завалится всё.
— Ничего у вас не завалится. Разве я делаю что-то не так?
— Делаешь. Смотри, опять бросил! Их надо ровненько складывать.
— Ну, тогда ровняй их сама, раз я неправильно делаю!