.
В тот день Германия направляет ультиматум Праге, требуя "согласия" на полную оккупацию страны. Через неделю оккупирована Чехия (где, как мы помним, незадолго до этого умер писатель, предвидевший всю эту ситуацию чуть ли не до деталей)…
Прежде чем перейти к фантастике военных лет, хотелось бы обратить внимание на другую крайность, существовавшую в литературе накануне войны: излишнее доверие к фантастике утешительной, обещавшей, что все как-нибудь обойдется и гроза пройдет стороной.
Я бы покривил против исторической правды, если бы ограничил разговор об отечественной довоенной фантастике яркими антифашистскими книгами Эренбурга и Алексея Толстого (можно вспомнить и редкие заходы на ее "территорию" других видных прозаиков — Виктора Шкловского, Вячеслава Иванова, Валентина Катаева). К сожалению, в то время уже успела обособиться и утвердиться совсем иная "научная" фантастика. Ее горизонты оставались недалекими — в прямом и переносном смысле.
Об этом написано много>[83], и я лишь кратко очерчу сложившуюся к концу 30-х годов ситуацию.
О смелых идеях Алексея Толстого, "летящей" фантазии Александра Грина и даже об успехе раннего Александра Беляева в то время вспоминать было как-то неудобно. На смену первопроходцам заспешили эпигоны, популяризаторы-очеркисты, фактически изгнавшие из научно-фантастической литературы художественность. Под их пером она превращалась просто в уныло-дотошные популярные лекции для школьников. Породила "фантастика ближнего прицела" и свою разновидность военных сценариев — и вот в них, напротив, воображение отдельных романистов не сдерживал никакой здравый смысл. Этому способствовали и сложившиеся тогда настроения шапкозакидательства, обещания быстрой и сокрушительной, а главное — почти бескровной победы над врагом. Фантастам оставалось только нарисовать какое-то очередное "сверхоружие", с помощью которого обещанные чудеса казались более реальными. Иные варианты в годы сталинского режима никто разрабатывать не рискнул.
Среди многих победоносных реляций с будущих полей сражений в те годы особенно выделялась повесть Николая Шпанова "Первый удар" (1939). Советские критики уже высказались по ее поводу, но приведу только оценку специалиста, причем не литератора, а эксперта по военно-техническим проблемам, затронутым в повести.
Выдающийся авиаконструктор Александр Сергеевич Яковлев вспоминал, что "книгу выпустило Военное издательство Наркомата обороны, и притом не как-нибудь, а с учебной серии "Библиотека командира"! Книга была призвана популяризировать нашу военно-авиационную доктрину"