Такая была личность. Во всем: в словах и поступках, как вспоминают сегодня его "птенцы", Кэмпбелл был шумным, бескомпромиссным, увлекающимся. И если мы говорим о расцвете атомной темы в американской журнальной фантастике накануне Хиросимы, то это, несомненно, заслуга Кэмпбелла. В его школе получали первые уроки научной грамотности те, кто впоследствии сам станет наставником новых поколений писателей-фантастов.
В 1938 году Кэмпбелл только-только открыл двери своего журнала атомной фантастике. И уже в то время читатель "Эстаундинг" мог, к примеру, познакомиться с миром, пережившим ядерную войну "ценою" человечества: Землю населяют мутировавшие разумные обезьяны и псы. К автору — в то время дебютанту, — Лестеру Дель Рею, я еще вернусь…
6 минут до взрыва (1940 год). Эти последние доатомные минуты окончательно перепутали науку, политику, научную фантастику. Все сплелось в один клубок событий и идей. Две независимые дорожки, одна из которых вела к началу атомной эры фантастику, а другая — атомную физику, сошлись в одну. И теперь этот странный союз "научная фантастика — научный факт" был нерасторжим.
Начало второй мировой войны и разом прекратившая поступать из Германии научная информация об успехах атомных физиков тревожным набатом прозвенели для тех, кто имел голову на плечах. Если до 1939 года мало кто из физиков думал об атомной бомбе, то теперь перспектива ее тайного изготовления в рейхе побуждала думать. И действовать, действовать — не по атомным часам, по самым обычным счет мог пойти на дни, часы, минуты!
Оставалось семь минут до взрыва…
Лео Силард обосновал возможность цепной ядерной реакции (деление урана), которая самоподдерживала бы себя; эту мысль независимо подтвердили Ферми и Жолио-Кюри. В марте 1939 года солидный британский научный журнал "Нейчур" опубликовал статью Жолио-Кюри (в соавторстве с Г. Холбаном и Л. Коварским), название которой уже намекало на военное использование новейших данных физики: "Высвобождение нейтронов в ядерном взрыве урана". Если говорить о научной литературе, то "взрыв", кажется, упомянут впервые.
А ровно за месяц до начала войны Силард приехал к Альберту Эйнштейну и без обиняков предложил использовать весь авторитет автора теории относительности, чтобы начать работы по атомной бомбе.
Исторический разговор Силарда и Эйнштейна не единожды описан в литературе>[24], и я напомню лишь некоторые его важные детали.
Силард не сомневался, что Европа — на пороге войны. Но больше его тревожило другое: Европа одновременно на пороге величайших открытий в физике, обязанных своим рождением ученому, сидевшему напротив, — Эйнштейну. И еще венгерского физика взволновала странная статья, появившаяся в английском журнале "Дискавери". Номер был сентябрьский, но по традиции был разослан подписчикам до поступления в розничную продажу.