В один миг девушка схватила йод, ножницы, бинт и вату. Саймон внизу, в холле ожидал ее возвращения.
— Пойдем лучше в туалет, — предложила дочь. — Вдруг рана грязная — я промою.
— Чистая она, не надо.
— Ну как это тебя только угораздило?!
— Это не меня. Это сволочь Илейн… Еле-еле удалось перехватить ее руку, а то всадила бы, гадина, лезвие мне в самую грудь!
— Боже мой! — закричала Фенела. — Да что с ней творится такое?! С чего бы это вдруг?!
— Так, рассердилась на меня малость… — отвечал Саймон с обезоруживающей улыбкой. — Портретик ей не понравился…
— А что там такого плохого?
— Ничего там такого плохого нет. Просто не понравился — и все. Хотела исполосовать на куски, да я не дал — вот и повернула оружие против меня.
— Картина окончена?
— Практически, да. Еще парочку часов, платье кое-где отделать — и хватит.
— Что ж, я никому не позволю испортить картину, — с мрачной решимостью объявила Фенела. — Она моя, Саймон: ведь ты же обещал, правда?
— Ну, тебе придется изрядно попотеть, чтобы заполучить ее: Илейн пойдет на все ради ее уничтожения, ни перед чем не остановится, даже если придется весь дом спалить…
— Да что ты там такое намалевал?! — не выдержала Фенела.
Она закончила бинтовать его запястье и уже собралась было отнести все вещи наверх.
— Хочу посмотреть на нее.
— Тогда пошли.
Девушка догадывалась, что отец отколол какую-то шутку, немало его позабавившую, и скорее поспешила в мастерскую. Илейн нигде не было видно, зато картина стояла на мольберте целая и невредимая. Фенела подошла к ней — и буквально остолбенела.
Чем больше она смотрела, тем яснее понимала, что Саймон придумал свою затею с самого начала; и дочь задавалась (в который уже раз!) мучительнейшим вопросом: что же за человек такой — ее отец?!
— Ну, что скажешь? — спросил через плечо дочери Саймон.
Фенела перевела дух.
— Восхитительно… но, Саймон, как только тебе пришло в голову?!
— Да так вот ни с того, ни с сего и пришло, — невозмутимо ответил художник.
Фенела вдруг заметила, что отец ее счастлив до умопомрачения и крайне доволен собой. Вылитый мальчишка, которому удалось ловко отделать кого-нибудь.
Девушка подумала, что и в самом деле — уж Илейн-то досталось не на шутку. И если Саймон хотел одержать над ней верх, то это ему, несомненно, удалось. Женщина сидела на картине почти спиной к зрителю, глядясь в створку трельяжа. Потрясающей красоты волосы рассыпались по плечам, червонное золото локонов особенно искусно перекликалось с золоченой рамой зеркал и купидонами, приподнимающими завитки резных лент над центральной частью.