Говорил Григорий Репьев:
– Все стало слишком опасно и неуправляемо. Поэтому необходимо разлететься, и как можно скорее. Средства на передвижения у всех, насколько я понимаю, есть, а дальше… вольному воля. И, если обстоятельства позволят, я смогу найти любого из вас, и мы с Божьей помощью воссоединимся.
На поминании Бога Стасик накрыл ручонками голову, закачался из стороны в сторону, получив через стол незлобный тычок звероподобного Фимы:
– Не ссы, монашек…
Тут резко вступил Матвеев. Он был раздражен так сильно, что при первых его словах Арина резко повернулась в кресле, пронзив говорящего кинжальным взглядом черных глаз.
– Гриш, и ты с легкостью готов отказаться от поиска иконы?! От всех этих обещанных миллионов и райской калифорнийской жизни? Как там у Фимы говорят? За базар кто отвечать будет? – Широколицый закинул ногу на ногу, ответив немигающим взглядом «ведьме». Арина оскалилась в улыбке, и мужчина отвернулся.
– Да че там, Вань! Пересидим… куда этот бомжара денется? Другое дело, грабанут его или по дешевке скинет доску. Но и эту проблему разрулить можно. Меня ребята в Саратове примут – я застолбил там местечко тихое, – миролюбиво вступил Фима, расцепив ручищи и почесывая загривок.
– Ну, если ты самый безбашенный из нас, – заговорил седовласый Гриша, обращаясь к Ивану, – то поиски можешь продолжать. Это твое прямое профессиональнее дело. Только что-то никак не нащупаешь ни одной ниточки пока к Семену-то. А? Иголка в стоге сена, наш бомжик музыкальный. А время уходит. И это, Вань, опасно. Смертельно, мой дорогой, опасно.
– Ну а что такого мы сделали-то, братья? За икону заплатили – и Аристарховичу, и этому противному оценщику. Ну, Ольге Фима по зубам двинул. Так полюбовники ей каждый день тычки отвешивают, – пытался рассуждать на равных с присутствующими баритонистый Гора.
Повисла неловкая пауза. Хозяева отвернулись к огню, а Фима полез за зубочисткой в карман, Иван снова принялся очищать брюки от невидимых пылинок.
– Да они втянули нас в какую-то мерзкую грязь, Гора! Я говорил тебе – кровью здесь пахнет! – закартавил-заскулил Стасик.
– Твоей кровью сейчас запахнет, инок гнойный! – рявкнул на него Ефим.
– Ну, не надо, Фима, прекрати, – миролюбиво прервал «коллегу» Григорий.
– Вы, батюшки, куда намереваетесь стопы-то направить? – ласково спросил Григорий у замерших монашков.
– Дак, в Киев надо бы. На родину. Мать там у меня, у Стасика тоже родня, – ответил севшим голосом Гора.
Стасик зашептал под нос:
– Очень мы там нужны кому. Здрасьте-пожалуйста! На кой мы… В обитель я пойду, в ноги к отцу Амвросию…