Поначалу изменений не ощутил. Бег, прыжки, разминка – все как обычно, здесь трудно понять, насколько изменился организм. Затем силовая составляющая, повторение и закрепление пройденного. Тренер уже неделю готовил ребят к очередным соревнованиям между спортивными школами, занимаясь с каждым по очереди, отпустив остальных на самотек. Я не считался слабым, но по его задумчивому холодному взгляду в мою сторону понял, до моей персоны дело дойдет в последнюю очередь, и заскучал. А не надо было исчезать на несколько недель, сам виноват!
– Постоишь со мной? – кивнул я одному из парней, стопроцентно не попадающему на соревнования.
Он, как бы это сказать, не блистал физическими данными. Нет, сила у него была и реакция, только технику никак наработать не мог. Двигался, как мешок с дерьмом, к которому пришили руки и ноги, тренеры махнули на него рукой, внеся в список бесперспективных. Но для того, что я задумал во время разминки, именно он подходил как нельзя лучше.
Естественно, тот согласился. Мы встали, начали, и только тогда я почувствовал разницу.
У меня получалось! Нет, я не пытался копировать технику «ангелов», да и не смог бы при всем желании, просто подражал в некоторых моментах. Я так и не понял ее, она осталась загадкой, но двигаться быстро, как они, ставя динамические блоки вместо жестких, мог.
Сразу, в первой же атаке соперника я ушел от удара совсем не так, как учили в школе. Тот атаковал снова, но я вновь ушел и контратаковал, и тоже не так, как положено. Быстро, как-то грациозно, будто танцую, а не стою в спарринге. Соперник начал злиться, попытался поймать меня на контратаке, но не преуспел. Снова пошел вперед, но я вновь ушел и контратаковал, причем на этот раз он чувствительно получил по скуле. Мое тело, раскачанное до неизвестно каких высот, выдавало сегодня такую форму, что!..
…В общем, я и сам не знал какую. Просто видел его удары до того, как они проходили критическую для меня точку, и нагло этим пользовался, уходя из-под них и нанося свои. Наверное, в реальном бою уложил бы его за минуту, но я никуда не спешил.
– Ты что делаешь? – вспыхнул он, опуская руки и отскакивая.
– Стою в спарринге. А что? – Я закатил изумленные глаза, причем изумленные искренне. Такого от себя я не ждал.
– Ты все время уходишь! Так не дерутся! Трусишь?
Нет, не трусил. Но так дерутся, я даже знал где.
Наконец, понял, что к чему. Несмотря на ненависть к Катарине конкретно и человеконенавистническим порядкам внутри корпуса в целом, все это время мне не давала покоя их техника. Грациозная, похожая на танец, совершенно не жесткая, но с фатальным финалом для меня, выступавшего против нее в привычном жестком стиле. Жесткач не помог мне там, я бы не уделал не то что Норму или «хранителей» инфанты, но даже тренирующихся рядом малолеток. Этот секрет свербел и свербел, и сейчас, когда я, наконец, успокоился и появилась возможность что-то сделать, захотел немножко поэкспериментировать.