— А он хотя бы объяснил им, как было дело?
— Бренда все повернула по-своему: дескать, он разъярился за то, что она плохо готовит, и избил ее.
— Наверняка копы говорили и с девочкой. Айви не подтвердила, что ее мать и раньше нападала на Джорджа? — поинтересовалась я.
— Девочка была до смерти запугана своей мамашей. Та вечно грозила ей всякими ужасами — ну, что отправит дочку в интернат для испорченных детей, если не будет слушаться. Да к тому же у Айви уже была репутация непутевого, трудного ребенка, так что ее слово против материнского… А Джорджа и так уж считали лжецом из-за того, что он раньше говорил доктору…
Пул вдруг замолчал, уставившись в свой кофе.
— Говорят, он до сих пор еще не сознался в том, что убил Айви, — сказал он наконец. — Вроде бы твердо стоит на своем.
— Вы ему верите?
— Отчасти да — ведь он так ее любил. Но у них бывали и жуткие моменты. И потом, я всегда был на его стороне. Но когда он напивался, как будто начиналась история про Джекила и Хайда. Я строил большие надежды, думал, что когда-нибудь мы станем равноправными партнерами. У нас было три больших заказа, и тут началось: он или появлялся с такого бодуна, что не мог ни за что взяться, или вообще не появлялся. Как я уговаривал Джорджа завязать, даже предлагал ему два месяца отпуска, чтобы прийти в себя и протрезветь. А он ничего не хотел слушать. И однажды заявился утром в стельку пьяный и злой как черт — до того, что схватил штакетину и стал ей размахивать и грозить, что убьет меня.
— И что же было дальше?
— В разгар этой разборки пришла моя жена, и ей ничего не оставалось делать, как вызвать полицию. Мне кое-как удалось выскользнуть из мастерской. Джордж начал крушить шкафы, которые мы тогда делали. Но вот что поразительно: он поразбивал только те шкафы, которые сам и построил. А потом свалился на груду обломков на полу и заплакал. Точнее, зарыдал в голос, как будто не было на всем свете никого более одинокого и несчастного… да так оно, наверное, и было. Подоспела полиция. Я сказал, что не хочу писать заявление и открывать дело, но они все равно задержали Джорджа, чтобы провести «психологическую экспертизу». Вот так добавилась еще одна запись не в его пользу. Копы подержали его два дня и отпустили, и он написал мне длинное письмо, очень грустное, о том, что он решил завязать и ненавидит себя за то, что хотел на меня напасть. Я ответил, что, разумеется, принимаю его извинения и считаю его блестящим столяром, но с тех пор вместе мы больше не работали. Не смогли, это даже и не обсуждалось. Я никогда больше о нем не слыхал. Пока Айви не пропала…