Хельги снилась Сельма. Будто бы они, взявшись за руки, шли вдвоем по огромному скошенному, тянувшемуся аж до самого горизонта, лугу, напоенному сладким запахом клевера. Вокруг, куда хватало глаз, тут и там были разбросаны копны мягкого сена. Сельма, выпуская из своей руки руку юноши, вдруг повалилась в копну, и Хельги почувствовал своими губами жар ее кожи, ослепительно белой, как морская пена. Глаза девушки были такими синими, что, кажется, в них можно было вполне легко утонуть, прыгнув, как в глубокий омут. Медленно и вместе с тем свободно Сельма протянула руку к бронзовым фибулам сарафана… Осталась в одном невесомом платье из тонкого льна, белом, почти прозрачном, сквозь которое просвечивала кожа. Забыв обо всем, Хельги целовал девушку, целовал не останавливаясь, чувствуя, как руки его словно бы сами по себе поднимают подол ее платья…
— Ярл!
Хельги вздрогнул.
— Да проснись же, прошу тебя.
Сквозь узкое, пробитое в стене окошко пробивался мертвенный свет луны. Магн провела рукой по лицу Хельги. Полностью одетая — что было на нее не похоже, — с кинжалом в правой руке.
— Я чувствую вокруг что-то неладное, ярл, — раздувая ноздри, тихо произнесла она. — И эта девчонка, Гита… она мне что-то совсем не нравится.
— Полно болтать пустое, Магн, — рассмеялся Хельги. — Мне так Гита нравится, а уж что касаемо Снорри… — Он еще громче захохотал, повалившись на ложе, и Магн стоило больших трудов успокоить смеющегося ярла. Девушка навалилась ему на грудь, закрывая рот руками, их взгляды неожиданно встретились… и Магн вдруг, вскрикнув, отпрянула. Кинжал выпал из ее руки и со звоном упал на мозаичный пол.
— Кажется, я страшно ошиблась… — прошептала девушка, и в глазах ее, темно-синих, как вечернее небо, вдруг загорелась тоска.
Пройдя по темному коридору, Гита остановилась напротив спальни Ирландца и Снорри. Обернувшись, подняла руку. Кому-то кивнула и, приложив палец к губам, на цыпочках подошла к двери.
— Снорри, — позвала она. — Иди сюда, мальчик мой.
Малыш вздрогнул — похоже, он вовсе не спал. Вскочил на ноги, узнавая голос, покосился на спящего мертвым сном Ирландца и, широко улыбаясь, толкнул дверь.
— Идем. — Гита взяла его за руку. — Там во дворе есть одно укромное место…
Они вышли во двор, освещаемый луною. Обернувшись, Снорри заметил вдруг какое-то шевеление в углу, за сараем. Потянулся к мечу. Но ловкие руки Гиты быстро расстегнули пояс.
— Помнишь, как тогда? — целуя юношу в шею, нежно прошептала она. — А ну, закрой глаза и подними руки… выше… вот так…
Гита пощекотала его под мышками, и Снорри тихонько засмеялся… почувствовав, как кто-то чрезвычайно сильный быстро зажал ему рот. А кто-то заломил руки за спину. А кто-то связал, сунул в рот кляп, накинул на голову мешок, словно барану или только что украденному поросенку. Мыча, он завертел головой, увы — силы были неравны.