— Там, внутри, жрица Кармана и молодая жена, что вскоре последует за умершим мужем, — шепотом пояснил Конхобар.
Хельги-ярл вздрогнул:
— Сестрица Еффинда?!
И тут же улыбнулся собственной глупости — сестрица Еффинда, окруженная служанками, стояла поодаль, в черной, подбитой соболями накидке, и отнюдь не походила на обезумевшую от горя вдову.
— Они сожгут вместе с князем одну из его младших жен, не считая наложниц, — пояснил очевидное Ирландец.
— Младшую, значит? — растягивая слова, повторил ярл. — Но ты сказал, она внучка того боярина, Всетислава… Судя по его виду, он ее любит. Что ж допускает такое? Влияния не хватает?
— Влияния-то, пожалуй, хватает, — усмехнулся Ирландец. — Да как нарушить традицию? Что народ скажет?
— А то, что ему наплетут жрецы, — понимающе кивнул ярл. — Хоть и жаль старому внучку, только тут главное — самому не подставиться. Подставишься — и все, смерть и поругание всему роду. Уж лучше и впрямь пожертвовать внучкой, пусть даже любимой… Однако жаль старика — ишь как убивается.
И в самом деле, по щекам Всетислава катились слезы.
Взвыв особенно громко, волхв Малибор раскорявился перед шатром и распахнул полог.
— Входите! — обернувшись к толпе, возопил он. Трое молодых мужчин, также обнаженных по пояс, вошли в шатер, из которого послышались стоны.
— Прежде чем взойти на костер, она совокупится с ними по очереди, — тихо пояснил Конхобар. — По крайней мере, именно так мне рассказывали недавно… О, вот уже выходят. Быстро!
Из шатра, в сопровождении омерзительного вида старухи — видно, той самой пресловутой жрицы Карманы, — вышла, опираясь на плечи мужчин, белокожая красавица с детским беззащитным лицом и распущенными по плечам волосами. Из всей одежды на ней были лишь золотая пектораль и браслеты.
— Алуша, — пролетел в толпе шепоток. — Жена…
— Алуша, — одними губами произнес боярин Всетислав и, не стесняясь, заплакал.
— Кажется, девчонка не в себе, — присмотрелся к верной супружнице Хельги.
— Ну да, — усмехнулся Ирландец. — Одурманили настойкой мухоморов или еще какой дрянью… Что бы ни говорили, не очень-то охота помирать, только начав жить. Особенно такой смертью.
— Послушай-ка, Конхобар, — понизив голос, Хельги отвел приятеля в сторону. — Я думаю, дров в костре явно не хватит.
— Что тебе до их дров, ярл?
— Наши люди могли бы и поднести дровишек. Заодно и… — Ярл внимательно посмотрел на Ирландца.
— Понял тебя, о хитрейший, — засмеялся в ответ тот. — Только вот где мы раздобудем девку? Ладно, придумаем что-нибудь… Только вот хорошо бы еще этими мухоморами напоить старуху… и тех, кто взойдет на ладью, ну, этих трех воинов, что вышли из шатра.