Классический звук символизировали скрипки и виолончели симфонического коллектива. Энергию вырабатывали электрические инструменты. Дирижер и аранжировщик Луис Кларк, пригласивший к сотрудничеству с рокерами оркестр из сорока музыкантов, правильно настоял на том, чтобы первый «взрослый» альбом, «Эльдорадо», сопровождался подзаголовком «Симфония в исполнении ELO». Ударник Бен Беван неспроста единственный сольный альбом своей карьеры назвал «Пусть будут барабаны!». А Джефф Линн не случайно сознался в одном интервью, что главной целью его жизни является извлечение из музыкальных инструментов «звуков, чистых, как снег в сугробе». Вот вы смогли бы так сформулировать задачу творчества?
Дебютный альбом ELO окрестили «Нет ответа», но не потому, что жизнь в двадцать с небольшим лет от роду кому-то представляется вопросительным знаком. Секретарша фирмы звукозаписи должна была по телефону уточнить название диска, но не дозвонилась, куда следовало, поэтому просто положила начальнику на стол листок бумаги с надписью «No Answer». А тот решил: молодежь оригинальничает.
С тех пор Рой Вуд, которому ELO обязан идеологией творчества, наверное, уже тысячи раз отвечал на вопрос, по каким таким причинам через неделю после выхода первого «гиганта» он принял решение оставить маленький бирмингемский Оркестр. Может быть, потому, что привык только сам, только лично реализовывать планы, в отличие от Джеффа Линна, который немедленно принимался активно искать талантливых исполнителей рожденных Роем идей. Вуд, к тому времени получивший от журналистов прозвище «музыкальный шизофреник», вскоре собрал новую группу (естественно, с концептуальным именем — «Мудрец») и уступил место лидера ELO Линну, который в течение пятнадцати лет делал все от него зависящее для того, чтобы прославить фирменный громкий свет и яркий звук. Линн превратил ELO в шипящий, грохочущий, сверкающий локомотив нового музыкального стиля — помп-рока, и трудно найти такой электрический инструмент, которому в партитурах Оркестра не нашлось бы применения. Впечатляет даже простая инвентаризация машинного парка фабрики ELO образца середины семидесятых. Фабрика производила снежной чистоты звуки (альбом насмешливо называется «Новый мировой рекорд»): с помощью электрического пианино Вурлитцер ЕР200, системы мини-микшеров, системы макро-микшеров, светомузыкальной установки Концерт Спектрум, Ямаха С7 Гранд Пиано да еще какого-то Маэстро Фэйз Шифтер…
Все это было неспроста. Вокруг грохотала история, и яркий свет, не просто свет, а целый сноп света, луч лазера, прожектора, пульсар стробоскопа, вообще лампа, люстра, светильник, свеча казались естественным сопровождением этого сумасшедшего темпа технотронной жизни. Классика бередила или успокаивала, рок-н-ролльный барабан и синтезатор стучали и звучали в ритме 120 ударов в минуту, в ритме возбужденного биения человеческого сердца.