— Дон Анастасио Ривера, вот кто! — Педро потер затылок. — Нельзя уже на улицу выйти, чтобы тебя не схватили! Тоже мне свобода!
Он тут же заработал еще одну оплеуху, на этот раз едва удержавшись на ногах.
— Идем-ка, — сказал патрульный. — Сейчас проверим.
Все это происходило на улице, а за зеркальным стеклом в баре сидел за столиком сам дон Тачо в компании двух офицеров. Один из них, только что вернувшийся из «умиротворительной экспедиции», был пьян и хвастал своими подвигами. Другой слушал со скучающим видом.
— Там теперь полное умиротворение, — бормотал пьяный, роясь в блюдце с закусками. — Ум-ми-ротворили всех от семнадцати и выше… Это, понятно, мужчин. Женщин мы — ха-ха-ха-ха! — удовлетворили. Что есть главная задача освободительной армии на данном этапе? — он подцепил зубочисткой маслину, отправил ее в рот и, жуя, назидательно поднял палец. — Главная задача — умиротворять мужчин и удовлетворять женщин. А?
Он качнулся и посмотрел на собеседников бессмысленно вытаращенными глазами.
Дон Тачо вежливо улыбнулся. Второй офицер зевнул и посмотрел на часы.
— Не повторяй избитых острот, Луис, — сказал он. — Ты знаешь, за что был умиротворен Авель? И довольно пить.
Пьяный собрался возражать, но тут в бар ввалился патруль с каким-то оборванцем, и солдат направился прямо к их столику.
— В чем дело? — недовольно спросил трезвый офицер.
— Прошу прощения, мой комендант! — гаркнул патрульный. — Задержан один подозрительный и говорит, будто работает в мастерской сеньора Риверы. Вот мы и зашли проверить. Я видел сеньора через окошко…
Дон Тачо с любопытством посмотрел на бродягу и поднял брови.
— А, Родригес, — сказал он. — Где это ты пропадал?
— Ваш рабочий? — спросил комендант. — Значит, не врет?
— М-м, как сказать… Был мой, не отрицаю. Но с месяц назад я его уволил.
— Вот как! — сказал офицер и посмотрел на Педро. — Где же ты шатался весь этот месяц? Был в армии?
— Чего там в армии, — буркнул тот. — В армию берут с восемнадцати, не знаете вы, что ли? Работу искал, вот где был! А потом началась вся эта канитель.
— Красный! — рявкнул вдруг пьяный, прицеливаясь в него указательным пальцем. — По роже вижу, что красный. Отвечай, сволочь, когда с тобой разговаривает офицер армии освобождения!
— Тише ты, — сказал ему комендант. — Дон Тачо, вы осведомлены о взглядах этого парня?
— Ну, — дон Тачо пожал плечами, — взгляды у него были всегда, м-м-м… довольно левые, безусловно. Собственно, из-за этого я его и уволил. Сочувствие аграрной реформе и всякие такие штучки…
Педро лизнул губу и затравленно глянул вокруг. Пьяный, боком вывернувшись в кресле, уже нашаривал непослушными пальцами застежку кобуры. Комендант остановил его руку.