— Водопроводчик? — Джоанна вскинула брови. — Меня? Хосефа, опомнись!
— Водопроводчик из Коатльтенанго, — подтвердила Хосефа, — он сегодня у нас работал, а сейчас уезжает и вспомнил, что ему что-то поручали вам передать.
Джоанна ахнула и помчалась по коридору, шумя платьем.
— Здесь работает водопроводчик? — спросила она прерывающимся голосом, влетев в кухню. — Вы его не видели, Патрисиа?
— Я здесь, сеньорита, — отозвался из угла мужской голос. — Добрый вечер.
— О, — смутилась Джоанна, быстро оборачиваясь, — вы здесь… Добрый вечер, сеньор! Вы хотели что-то мне передать?
Человек в синем комбинезоне поставил на пол паяльную лампу и выпрямился, вытирая руки ветошью.
— Хотел, — улыбнулся он, — да чуть было не забыл. Вы уж простите, я еще днем должен был отдать, да закрутился тут с работой, совсем из головы вылетело…
Он полез в нагрудный карман комбинезона и осторожно— кончиками пальцев, чтобы не испачкать, — извлек оттуда конверт. Джоанна увидела свое имя, надписанное знакомым крупным почерком Мигеля.
— Ну, наконец, — вздохнула она с облегчением, — я уже так беспокоилась!
Джоанна вынула из конверта сложенный вчетверо листок бумаги и, одним взглядом пробежав строчки, просияла в улыбке. Потом перечитала записку снова, медленнее.
— Рада познакомиться с вами, сеньор Эрреро, — сказала она, пожимая руку водопроводчику. — Вы можете уделить мне несколько минут?
— Сколько угодно, сеньорита!
— Только пойдемте… здесь неудобно. Сюда, пожалуйста…
В маленькой угловой гостиной она предложила ему кресло и сама села напротив.
— Вы не могли бы подождать, я хочу написать ответ сеньору Асеведо…
— Передам, почему же нет, — кивнул сеньор Эрреро. — Мы с ним соседи, я живу, прямо против школы.
— Я буду вам очень благодарна… вы курите? — . спохватилась она, придвигая к нему шкатулку с сигаретами.
— Спасибо… я уж свои, покрепче… с вашего разрешения.
Джоанна помолчала, не решаясь спросить о Мигеле— о его здоровье, самочувствии и прочем. По-видимому, они с ним приятели, но все же неловко задавать такие вопросы постороннему.
— Я слышала, сеньора Асеведо переводят в столицу, — сказала она тоном обычной салонной болтовни.
— И не говорите, — махнул рукой водопроводчик, — родители наших школьников жаловаться уж хотели. Любят его у нас, очень любят.
— Да, безусловно…
Ей очень захотелось расспросить об этом поподробнее, но она опять подумала, что это не совсем удобно..
— Так я приготовлю письмо, сеньор Эрреро?
— Пишите, пишите, — кивнул тот, благодушно улыбаясь.
— Прошу прощения…
«Мигель, милый, — быстро писала она, присев к столу, — сейчас уже около одиннадцати, и, вообрази, я только сейчас получила твою записку. Представляешь, как я беспокоилась! Мне уже приходили в голову всякие страшные вещи — настолько страшные, что я даже не скажу тебе, что именно. Слушай, я так и подумала, что ты не можешь приехать из-за отца, — я сегодня убедилась в том, какие у него взгляды, и подумала, что он, конечно, не может питать к тебе симпатий. Ты прав, лучше избегать конфликтов, пока это возможно. Я приеду к тебе завтра, машину оставлю на заправочной станции, чтобы не мозолить глаза твоим соседям. Встреть меня там в 9.00. Сегодня у нас столпотворение — празднуют мой приезд. Расскажу много интересного. Целую миллион раз, навсегда твоя Джоаниа».