— Мигель, это ты? Можешь зайти ко мне?
— Ты еще не спишь? — удивился он и, войдя в номер, в растерянности остановился на пороге. — О… Прости, я думал, ты еще не в постели…
— Садись, Мигель… Нет, сядь сюда, мне нужно поговорить с тобой…
Он осторожно присел на край кровати, щурясь на колеблющийся огонек свечи.
— Я тебя слушаю, малыш.
— Мигель, я…
Джоанна запнулась и потом торопливо заговорила странным голосом:
— Я хотела спросить у тебя вот что… Скажи, у тебя не появилось никаких причин, чтобы пересмотреть то… ту точку зрения, которая заставила тебя… просить моей руки?
— Какие же могут быть причины, малыш? — удивленно и немного встревоженно пожал плечами Мигель. — Я тебя не совсем понимаю…
— Нет-,нет, я просто спросила… — быстро сказала Джоанна. — Неужели ты не понимаешь?
Не глядя на нее, Мигель растерянно улыбнулся. В комнате было тихо, лишь за открытым окошком оглушительно трещали цикады. Огонек свечи на ночном столике колебался от сквозняка, и казалось, что звезда экрана на рекламном плакатике то и дело меняет выражение лица, улыбаясь то сочувственно, то иронически.
— Я думала, ты поймешь, — тихо и так же быстро продолжала Джоанна. — Мигель, дело в том, что… я сегодня много думала о нашем разговоре со вчерашним комендантом, вернее — о его заключительных словах. Я считаю, что он был совершенно прав, когда говорил о том, что… что не нужно тянуть с уже решенным делом. Ты со мной не согласен? И я хотела тебя спросить… Ты считаешь, что нам совершенно необходимо участие властей и всякие церемонии для того, чтобы… чтобы стать мужем и женой?
Торопливо договорив последние слова, Джоанна приподнялась на локте, натягивая на плечо простыню, и открыто посмотрела в лицо Мигелю.
Тот сидел, как оглушенный, растерянным жестом потирая небритый подбородок. Молчание длилось с минуту, а может, и больше; Джоанна вдруг почувствовала, что бледнеет, — ей было хорошо знакомо это неприятное ощущение, когда кожа на щеках вдруг холодеет и словно стягивается.
— Малыш, слушай меня внимательно, — медленно сказал, наконец, Мигель. — Клянусь памятью моих родителей, я никогда не лгал тебе относительно своих чувств… И если я просил тебя стать моей женой, то это потому, что только в таком виде я представлял себе личное счастье и был уверен, что сумею дать это же счастье и тебе. Но сейчас я хочу, чтобы ты правильно поняла наше положение, совершенно трезво и правильно, учитывая все обстоятельства… которые от нас не зависят.
Он кашлянул, словно у него пересохло в горле, и в первый раз за все время разговора посмотрел на Джоанну. Теплый колеблющийся огонек освещал щеку девушки и ее плечо с упавшей бретелькой, и Мигель быстро — почти испуганно — отвел глаза и торопливо продолжал: