К: Каменные стены. Гладкие стены, гладкие и теплые. Я — женщина, мне уже под тридцать, и я нахожусь в тюрьме. Кажется, это было не так давно — 1930, 1940 год, около того.
ДУ: А почему вы в тюрьме?
К: Не знаю. Я ни с кем не вижусь. Нас заставляют гулять в одиночестве. Никого не вижу.
ДУ: Кэти, пожалуйста, вернитесь во времени к тому периоду, который предшествовал тому моменту, как вы оказались в тюрьме. Где вы находитесь?
К: Я прогуливаюсь по улице. Похоже на Прагу, на какой-то такой европейский город. Гуляю, на голове у меня бардак, выгляжу ужасно. На мне какой-то хлам — дешевая, жуткая одежда! [В этой жизни Кэти всегда безупречно выглядит.] Я выращиваю овощи и продаю их на рынке.
ДУ: Вы знаете, как вас зовут?
К: Карина, Карина Шульц. На голове ужасный беспорядок! Мужа у меня нет, детей тоже. Сейчас я дома. Я живу в небольшом каменном домике с одной комнатой — да, здесь всего лишь одна комната. Выращиваю овощи за городом. Из трубы у меня тянется дымок. Мои родители живы. Они уже в преклонном возрасте и живут где-то в другом месте.
ДУ: Почему вы оказались в тюрьме?
К: Я не сделала ничего плохого. Меня просто поймали на улице. Не понимаю, по какой причине. Я ведь просто жила одна, а в город приезжала продавать товар. Наверное, людям это показалось странным. Теперь я так и думаю. Люди в городке нетерпимы к чужим, но я не жалуюсь.
Теперь меня выводят из тюрьмы — меня застрелили!
Ну да, кажется, так и есть — долгое время меня держали в темноте, потом вывели наружу и застрелили! Это сделали полицейские. Закон не позволял им убить меня в тюрьме, но я занимала лишнее место, поэтому меня вывели за пределы тюрьмы: открыли дверь и застрелили.
(После смерти Кэти отправляется к свету.)
Какие-то лица пытаются сюда пробраться, но у них не получается. Я словно внутри какого-то воздушного шара. Вижу свою бабушку из этой жизни. Надо лопнуть этот шар — я сейчас сделаю это.
Теперь я парю, лечу по небу. За моей спиной кто-то есть — не очень приятный человек. Он на меня сердится, злится. Это мой муж из этой жизни, мой второй муж. Он сердится потому, что я бросила его и воплотилась без него... Я обнимаю его, и он все понимает.
(В это мгновение я понимаю, что в свете стоит дух-наставник Кэти, поэтому прошу ее обернуться и посмотреть, может ли она различить, кто это.)
Смутно вижу фигуру мужчины. Такое чувство, будто он — некое животное, конь; от него исходят сила и поддержка.
(Я покидаю Кэти, чтобы она могла поговорить со своим духом-наставником.)
Он говорит, что я одна потому, что способна это вынести. Значит ли это, что мне всегда придется быть в одиночестве?