Агент вернулся и сел на место.
– Теперь я начинаю кое-что припоминать, – сказал он. – Там была замешана не только его жена. Он пытался застрелить еще двоих: один из них совсем мальчишка.
– Верно, – сказал редактор. – Именно этот мальчишка его в конце концов и свел с ума.
– Мальчишка? – переспросила жена агента. – В каком смысле?
По выражению лица редактора было понятно: он не хочет, чтобы его торопили. Он расскажет все сам, но не будет отвечать на вопросы.
– Свою же сторону этой истории я знаю, – сказал он, – потому что я ее прожил. Мне тоже повезло. Чертовски повезло. Интересное явление… Эти люди, которые пытаются покончить с собой, приставив к виску пистолет и нажав курок… Казалось бы, самый надежный способ, гораздо надежнее, чем снотворное или перерезанные вены, однако это не так. Когда человек стреляет себе в голову, часто просто нельзя предсказать, что произойдет. Пуля может рикошетировать от черепа и убить кого-то другого. Она может обогнуть череп по внутренней поверхности и выйти с другой стороны. Может застрять в мозгу, сделать вас слепым, но оставить в живых. Можно выстрелить себе в голову из «тридцать восьмого» и очнуться в больнице. А можно выстрелить из «двадцать второго» и очнуться в аду… Если такое место вообще есть. Я лично думаю, что это как раз здесь, на Земле, возможно, в Нью-Джерси.
Жена писателя рассмеялась – звонко и, пожалуй, чуть-чуть неестественно.
– Единственный надежный способ самоубийства – это прыжок с очень высокого здания, но таким методом пользуются лишь крайне целеустремленные личности. Слишком уж потом все безобразно. Я это вот к чему говорю: когда вы стреляете в себя, так сказать, гибкой пулей, вы не можете знать заранее, каков будет исход. В моем случае произошло то же самое: я махнул с моста и очнулся на замусоренном берегу. Какой-то водитель лупил меня по спине и так двигал мои руки вверх и вниз, словно ему приказали в двадцать четыре часа привести себя в атлетическую форму и он принял меня за тренажер. Для Рега пуля оказалась смертельной. Он… Однако я начал рассказывать вам свою историю, хотя у меня нет уверенности, что вы захотите ее выслушать.
Он посмотрел на них вопросительно в сгущающейся темноте. Литературный агент и его жена неуверенно переглянулись. Жена писателя собралась было сказать, что на сегодня мрачных тем уже достаточно, но в этот момент заговорил ее муж:
– Я бы хотел послушать. Если ты не возражаешь по каким-то личным мотивам, разумеется.
– Я никогда никому об этом не рассказывал, – ответил редактор, – но совсем не по причинам личного характера. Может быть, у меня никогда не было подходящей аудитории.