За дверью снова настало молчание. Затем послышались ужасные хлюпающие звуки, точно человек в резиновых сапогах шагал по вязкой грязи. А потом тот же голос, но уже близко, у самой двери, произнес:
– Открой дверь и протолкни ящик в коридор. Только сперва сорви колечки с крышек, мне самому не справиться.
– Сию минуту, – ответил Генри. – Ну а сам-то ты как, а, Ричи?
– Не твоя забота, – ответил голос, и в нем отчетливо читалось нетерпение. – Давай сюда пиво и проваливай!
– Что, ни одной дохлой киски больше не осталось, а, приятель? – спросил Генри. И я заметил, что «кольт» он держит уже иначе – нацелившись в дверь и положив палец на спусковой крючок.
И вдруг меня, что называется, осенило. Как, должно быть, осенило Генри, когда мальчик рассказывал ему эту историю. Я кое-что вспомнил, и показалось, что запах гниения и падали усилился. А вспомнил я вот что: за последние три недели в городе пропали две молоденькие девушки и еще какой-то старый пьянчужка из Армии спасения. Все они выходили на улицу с наступлением темноты, и больше их никто не видел.
– Давай сюда пиво! Иначе я сейчас выйду и заберу сам! – сказал голос.
– Думаю, тебе лучше самому забрать, – произнес в ответ Генри и прицелился.
А потом долго, очень долго вообще ничего не происходило. И я уже начал подумывать, что этим и кончится. Затем вдруг дверь резко распахнулась – так резко и с таким грохотом, что мне показалось: она вот-вот сорвется с петель. И из нее вышел Ричи.
Ровно через секунду, всего одну секунду, мы с Берти слетели вниз по лестнице, точно школьники, перепрыгивая сразу через четыре, а то и пять ступенек, и вылетели из двери в снежную круговерть, оскальзываясь и спотыкаясь на бегу.
Спускаясь, мы слышали, как Генри выстрелил три раза подряд. Выстрелы прогремели оглушительно, точно разрывы гранат, и эхо еще долго перекатывалось громом в коридорах и на лестничных площадках этого пустого, проклятого Богом дома.
Того, что я успел увидеть за эту секунду, ну от силы две, хватит мне на всю оставшуюся жизнь. Это была гигантская волна какой-то серой слизи, лишь отдаленно напоминавшая своими очертаниями человека. Волна надвигалась на нас, оставляя за собой блестящий слизистый след.
Но это еще не самое страшное. Глаза этого… существа, они были плоскими, желтыми и совершенно дикими, в них не проглядывало и искорки человеческой души. Точнее говоря, глаз было не два, а четыре, и все они находились где-то в центре этой туши, и между каждой парой глаз пролегала белая волокнистая линия с просвечивающей через нее пульсирующей розоватой плотью, что напоминало распоротое брюхо борова.