Саладин, исполненный мрачной решимости, поджал губы. В глазах вспыхнул холодный блеск.
— Я не допущу этого. Дети Авраама неразрывно связаны с Палестиной, Мириам. Навсегда.
С этими словами султан шагнул к девушке. Мириам изо всех сил пыталась не потерять голову от нарастающего между ними напряжения, но это оказалось нелегко.
— Надеюсь, как только франки будут разгромлены, наши народы не бросятся на поиски нового врага и по-прежнему будут уважать друг друга.
Саладин улыбнулся, как будто она была ребенком, который боится, что завтра не наступит рассвет. Более пяти столетий арабы и евреи были братскими народами. Они неустанно трудились над тем, чтобы расширить культурное влияние халифата и отогнать орды варваров, явившихся из Европы. Разве может быть иначе?
— Не могу даже вообразить, что подобное возможно, — сказал султан. Сейчас Саладин находился в опасной близости от Мириам. Она почти слышала его горячее дыхание на своих губах, которые покалывало от предвкушения сладостного забытья.
— Значит, ты не считаешь меня сумасбродкой из-за того, что я вдруг вздумала шпионить? — Она пыталась сопротивляться, но его тело притягивало ее, словно магнит.
— Ни на секунду не сомневаюсь, что ты сумасбродка, — едва слышно ответил он. — Но тогда я тоже сошел с ума.
Саладин поцеловал Мириам, и на сей раз она не сопротивлялась.
Глава 35
СМЕРТЕЛЬНО ОПАСНАЯ СТРАСТЬ
Мириам затрепетала, когда Саладин коснулся губами ее шеи. «Этого не может быть!» — взывал к ней разум. Но плоть не обращала внимания на эти крики. Когда Саладин заключил ее в объятия, развеялись все сомнения, исчезли все страхи. Сдержанный султан превратился в мужчину, исполненного желания, страсти и вожделения. Мириам почувствовала, как падает на шелковые подушки его ложа. И растворяется во всеобъемлющем другом естестве — в Саладине.
У него тряслись руки, пока он расшнуровывал ее льняное белье. Она провела пальцем по его груди, нащупала шрам, идущий почти от самого сердца к пупку. Саладин вздрогнул, как будто рана, которую он получил давным-давно, вновь открылась от ее нежного прикосновения.
Они не разговаривали, ибо знали, что слова так или иначе разрушат иллюзию, развеют наваждение, что они здесь одни. Единственные звуки, слетавшие с их губ, — вздохи украдкой, нежное придыхание, когда их тела без усилий слились в одно.
Она гладила его темные кудри, а он целовал ее шею, ключицы. Потом грудь. Саладин медленно, томно гладил ее мягкие, нежные изгибы. Провел пальцем по розовым соскам, обхватил грудь ладонью, когда соски набухли от возбуждения.