Да. И намного вероломнее.
— Меня казнят? — Как странно слышать эти слова, срывающиеся с ее губ! Но Мириам было необходимо знать правду. Нужно подготовиться к неизбежному.
— Нет.
И произнес это не Маймонид. Это сказал султан.
В дверном проеме стоял печальный (таким ей еще не доводилось его видеть) Саладин. У Мириам не было сил смотреть на него. Ее собственная боль оставалась пока слишком живой, слишком сильной.
Маймонид повернулся к своему старинному другу:
— Ты предал свою честь, ибн Айюб. Я думал, что знаю тебя. — В глазах старика пылал праведный гнев.
Такой непочтительный тон в обращении к султану, исходи он из уст любого другого, скорее всего, стоил бы наглецу немедленной смерти. Но Саладин даже не вздрогнул и ничем не выказал, что обиделся.
— Так и есть, — глухо произнес султан. У него был такой умоляющий взгляд, как будто он просил своего давнего друга толику понимания, чтобы попытаться оправдать то, чему, казалось, нет оправдания. — Это единственное место, где я могу охранять Мириам и защищать ее от происков придворных врагов. Мириам держат здесь для ее же собственного блага, пока я самолично не разберусь в происшедшем.
— И что ты выяснил в результате своего расследования? — Мириам вновь обрела способность говорить, хотя и продолжала избегать взгляда Саладина.
Саладин вздохнул и взъерошил свои темные волосы.
— Я подозревал, что тут не обошлось без султанши. И оказался прав.
Что-то в его тоне заставило Мириам поднять глаза. В его взгляде таилась ужасающая пустота, как будто он отбросил все эмоции, способные воспрепятствовать ему в разрешении рассматриваемого вопроса.
— И что ее ждет? — Мириам понятия не имела, почему ее беспокоит судьба жестокосердной женщины, которая устроила для нее ужасную западню. Вероятно, Мириам понимала султаншу и движимые ею беспощадные чувства. По большому счету они имели одну общую черту: обе любили этого мужчину. Несмотря на все его недостатки и слабости, и Мириам, и Ясмин любили его.
Саладин опустил глаза.
— Вопрос уже улажен, — сказал он и замолчал. Но потом словно через силу продолжил: — За чудовищные преступления султаншу и ее наложницу сегодня утром казнили.
Мириам почувствовала, как похолодело сердце. Все происходящее — безумие. Она заметила выражение крайнего недоверия на дядином лице и предположила, что по ее глазам можно прочитать то же самое. Ясмин бинт Нур-ад-дин, самая известная и уважаемая женщина в государстве, мертва. И все из-за Мириам. Внезапно к горлу девушки подступила тошнота.
— Любовь — это не преступление, сеид. — Из глаз Мириам потекли слезы ужаса. Этого она уже не могла вынести.