— Ступай, друг мой. Поклонись Богу Моисея. Твое сердце столько лет желало этого, — улыбнувшись, сказал Саладин, который догадался о чувствах Маймонида.
Сразу за стеной сверкал в солнечном свете купол мечети «Куббат ас-Сахра». Золотой крест, который франки водрузили на куполе, был сброшен аль-Адилем, первым вошедшим в город, и Саладин с благоговейным трепетом смотрел на возвращенный исламу памятник. Для мусульман мечети, возведенные на руинах еврейского Храма, являлись такими же священными, как и святыни Мекки и Медины. Маймонид видел, как блестели глаза Саладина. Совсем как его собственные, поскольку султан взирал на священную гору собственной религии.
Два человека различного вероисповедания стояли перед холмом, где плакали Небеса, когда встречались с Землей. В тот момент Маймонид осознал истинную власть древнего города. Подобно кокетливой красавице, Иерусалим был способен разжечь в сердцах поклонников и безумство страсти, и ненависть, которая могла привести к жестоким поединкам и соперничеству за обладание ее сердцем. Но старый лекарь наконец постиг тайну Иерусалима. Город не был ветреной блудницей, стремящейся столкнуть мужчин друг с другом. Любовь города намного глубже, намного сильнее, но те, кто оказался в ее плену, не могли понять, что любовь — вечный родник, из которого можно пить всем, и он никогда не иссякнет. Иерусалим любит всех людей и радушно распахивает всем сыновьям Адама свои объятия. Лишь недостаток благородства в душах влюбленных мешал им увидеть, что сердце города щедро, что им нельзя завладеть или управлять, — даже Земля не в силах объять Небеса.
Погруженные в собственные думы, два друга лишь краем глаза заметили, как со стороны пустынной площади, примыкающей к стене Храма, к ним приближается горстка знатных франков. Ираклий, патриарх Гроба Господня, облаченный в черное, увешанный крестами и украшениями, шел в сопровождении толпы взволнованных, уповающих на милосердие сановников. Саладин тронул коня и выступил им навстречу — поприветствовать своих новых подданных, а Маймонид спешился и с поклоном приблизился к Стене. Дипломатию лучше предоставить государственным мужам.
Он опустился на колени перед самым священным на земле местом, и по его щекам заструились слезы благоговения. Маймонид не мог избавиться от мысли о вековечной мечте своих единоверцев: «В будущем году встретимся в Иерусалиме». Это обещание всегда казалось ему невыполнимым — всего лишь пустые слова, которые говорились в утешение заблудшему народу. Но, несмотря ни на что, чудо случилось. Изгнание закончено. «Будущий год» настал сегодня.