— Но по-настоящему, папа, ни разу! — воскликнул Александр.
— А теперь уже будто бы по-настоящему? — усомнился отец.
— Очень может быть, — сказал Александр, — и, во всяком случае, никогда себе не прощу, если мне не удастся отвадить от нее этого хама Топольского.
— Топольский уважаемый и умный человек, и ты напрасно о нем так выражаешься, — укоризненно заметил Снопинский.
— Да будь он сто раз уважаемый, — воскликнул Александр, — но Винцуня рядом с ним — как цветок, пришпиленный к мужицкому тулупу! Ему только за плугом ходить, деревенщине неотесанному! Ничего он, кроме своего Тополина, не видал, нигде не бывал, а туда же, так важно обо всем рассуждает, точно какой-нибудь старый раввин! Не нравится он мне! А вот она — настоящая куколка! Маленькая, стройненькая, нежная, голубые глазки, а волосы так и светятся, прямо серебром отливают! И совсем не глупа для шляхтяночки. Вот не знаю только, умеет ли она по-французски.
— А ты умеешь? — насмешливо спросил отец.
Александр покраснел:
— Ну, а если и не умею, так буду уметь! Я и сейчас уже беру уроки французского языка и многое понимаю.
— Уроки? — изумился пан Ежи. — Интересно, где ты их берешь? Не у Шлёмы ли в зале?
— Вовсе нет, — обиделся Александр, — мне дает уроки пани Карлич.
— Ах, ты это называешь уроками, — фыркнул отец, — лучше бы она их тебе не давала.
— Не понимаю, папа, почему вы так предубеждены против пани Карлич. Мне кажется, что отношения с такой светской дамой, одной из наших самых богатых обывательниц, — это большая честь для меня.
— Больше было бы чести, если б ты занялся порядочным делом! — возразил Снопинский и, махнув рукой, вышел из комнаты.
— Милая маменька, — сказал Александр, когда за отцом закрылась дверь, — все-таки это странно с папиной стороны. Ему хочется, чтобы я сидел как проклятый дома и работал, точно наемный парубок. Это хорошо для такого сермяжника, как Топольский, которому уже за тридцать и он света белого не видал, но не для меня.
— Да ты, Олесик, не обращай внимания на отцовскую воркотню. Старый он, и хлопот у него много, вот и ворчит. Поворчит и перестанет, — ответила Снопинская, гладя золотистые кудри сына. — А тебе в самом деле так понравилась панна Неменская?
— В самом деле, маменька, еще ни одна барышня мне так не нравилась. И вы знаете, мама? Я решил непременно отбить ее у Топольского. А потом я ей присватаю кого-нибудь другого, более подходящего, — с улыбкой добавил Александр.
— Это будет трудно, я думаю, ведь они, кажется, уже год как помолвлены.
— Ого! Мама, милая, всего можно добиться, только нужна стратегия!