Буш виновато вспомнил, что сам лишь по счастливой случайности проснулся вовремя. Раны его мучительны, но они сослужили ему неоценимую службу, они отвлекли внимание от его собственной ответственности. Он сражался, пока не потерял сознание, и это, возможно, делает ему честь, но Бакленд сделал бы то же самое, сложись обстоятельства иначе. Однако Бакленд проклят, а сам он прошел через испытание во всяком случае ничего не потеряв. Буш чувствовал алогичность всего этого, хотя оказался бы в большом затруднении, заставь его выразить свои мысли словами. В любом случае, логическое мышление мало применимо к теме репутаций и повышений. За долгие годы Буш все больше и больше утверждался во мнении, что служба тяжела и неблагодарна, а удача в ней еще более капризна, чем в других жизненных сферах. Везенье приходит на флоте так же непредсказуемо, как смерть выбирает свои жертвы на людной палубе под неприятельским бортовым залпом. Буш был фаталистом, и сейчас у него было не то настроение, чтоб предаваться глубокомысленным размышлениям.
— А, мистер Буш, — сказал капитан Когсхил, — рад видеть вас на ногах. Надеюсь, вы останетесь на борту и пообедаете со мной. Я рассчитываю заручиться присутствием остальных лейтенантов.
— С огромным удовольствием, сэр, — сказал Буш. Любой лейтенант ответил бы так на приглашение своего капитана.
— Тогда через пятнадцать минут? Отлично.
Капитаны, составлявшие следственную комиссию, покидали судно строго по старшинству. Свист дудок эхом отдавался по палубе. Капитаны один за другим небрежно салютовали в ответ на оказанные почести. Все они по очереди спускались через входной порт в блеске золотого галуна и эполетов, эти счастливчики, достигшие крайней степени блаженства — капитанского чина; нарядные гички отваливали к стоявшим на якоре кораблям.
— Вы обедаете на борту, сэр? — спросил Хорнблауэр у Буша.
— Да.
На палубе их корабля «сэр» звучало вполне естественно, так же как естественно оно было отброшено, когда Хорнблауэр навещал друга в госпитале на берегу. Хорнблауэр отдал честь Бакленду.
— Можно мне оставить палубу на Харта, сэр? Меня пригласили обедать в каюту.
— Очень хорошо, мистер Хорнблауэр. — Бакленд выдавил улыбку, — Скоро у нас будут два новых лейтенанта и вы перестанете быть младшим.
— Я не огорчусь, сэр.
Эти люди, столько пережившие вместе, цеплялись за тривиальности, чтоб поддержать разговор, боясь, как бы более серьезные темы не подняли свои уродливые головы.
— Пора идти, — сказал Бакленд.
Капитан Когсхил оказался радушным хозяином. Теперь в большой каюте стояли цветы — видимо, на время разбирательства их спрятали в спальной каюте, чтоб не нарушать серьезности происходящего. Иллюминаторы были широко открыты, и в каюту проникал слабый ветерок.