— Но господин граф не позволяет…
— Быстро!! — повторил.
Сверкнул глазами так, что девушка со всех ног бросилась бежать.
— Ты вовремя позвал меня, господин, — сказала Жиббо, спустившись через пару часов в нижний зал. — Очень вовремя.
— Знаю, — ответил. — Садись.
Налил в свободную кружку вина.
— Промочи горло.
Жиббо не отказалась. Села в господское кресло — когда еще придется. Взяла обеими руками кружку. Сделала большой глоток.
— Хорошо, что ты оказался здесь в эти сумасшедшие дни, мальчик. Сама судьба привела тебя сюда.
— Судьба? — рассмеялся устало. — Я не верю в судьбу, ты знаешь.
— Напрасно, — покачала головой Жиббо. — А ведь ты очень неглуп. Во всяком случае, много умнее твоего друга — нашего господина… Вот уж кто, поистине, идет по жизни с закрытыми глазами. Не ведает, что творит. Не знает, что его ждет.
— А ты — знаешь?
— Что ждет нашего графа?
— Да.
— Знаю.
— Говори.
— Нет, мальчик. Ты не веришь в судьбу, но это не означает, что ее не существует. Я не буду смущать тебя предсказаниями. Делай, что должен. И все будет, как надо.
Филипп проснулся посреди ночи с жуткой головной болью. Поискал, пошарил рукой вокруг в поисках бутылки. Не найдя, разбудил спящего на выдвижной кровати Антуана.
— Черт бы тебя побрал, старый болван! Я хочу пить! Принеси мне вина.
— Лучше бы воды, господин, — пролепетал слуга.
— Заткнись. И неси, что сказал!
Когда Антуан подал ему откупоренную бутылку — отправил его спать в комнату слуг.
— Ты мне тут не нужен. Я не болен.
Потом долго сидел на постели, делал глоток за глотком. Когда бутылка опустела, поднялся, шатаясь. Вышел из комнаты. Медленно побрел по коридору, который представлялся ему теперь лабиринтом.
Он шел. И темная тень двигалась вслед за ним. Филипп не замечал тени, как не видел сейчас ничего вокруг себя. Он направлялся в сторону комнаты, где находилась та самая ненавистная колыбель. Она одна занимала теперь все его мысли.
Если бы ее не было… Если бы не было… Все тогда могло бы быть по-прежнему.
С каждым глотком вина эта мысль все больше завладевала им.
Он споткнулся о край положенной у порога циновки, тихо выругался. В неверном свете луны тускло блеснуло лезвие.
Ночь была тихой. Но то тягостное, что плотной, темной тучей висело над замком Грасьен, не давало спать и Клементине. Она то задремывала, то просыпалась в холодном поту. Вскакивала, с ужасом взглядывала на простыни. Выдыхала облегченно, поняв, что кровотечение практически остановилось. Снова пыталась уснуть.
В конце концов, поднялась, прошлась по комнате, присела в кресло.
Бешено стучало сердце, отдаваясь эхом в ушах.