Клементина же выделялась из всего этого сообщества женщин тем, что не боялась, не желала его особенного внимания и была при этом исключительно заметна.
Она пришла довольно быстро. Замерла на мгновение в дверном проеме, шагнула в кабинет, не обернулась, когда за ней тихо затворились двери. Опустилась, склонилась в реверансе. Когда он подал ей руку, легко поднялась, взглянула ему в глаза.
Одетая в легкий, воздушный пеньюар, пеной выглядывающий то тут, то там, из-под длинного халата с кистями, она выглядела необычайно соблазнительно.
Людовик оглядел ее, обошел вокруг, встал за спиной.
Она не шевельнулась.
— Ваше величество желали меня видеть? — спросила спустя минуту-другую.
Он повернул ее лицом к себе.
— Да, — сказал. — Вы понимаете что-нибудь в эскизах и чертежах?
Казалось, она не была удивлена ни в малейшей степени.
— Нет, сир.
— Ну, так все равно. Смотрите.
Он подвел ее поближе к выставленной на всеобщее обозрение уменьшенной модели Лувра.
— Это Лево, — сказал.
Потом пригласил к столу, на котором были разложены чертежи — многочисленные варианты перестройки Лувра. На днях над ними до хрипоты спорили собранные Кольбером лучшие архитекторы Парижа. Кольбер предложил каждому из них сделать чертежи фасада, обещая исполнить тот, который более всего придется по вкусу его величеству. Архитекторы вдохновились. И теперь результаты неудержимой работы их воображения покрывали всю поверхность длинного стола.
— А вот это… Смотрите! Этот вариант предложил Мансар… Этот — Уден… Маро и Коттар. Это Лемерсье. Лебрен. Дюбуа. Смотрите! Что из этого нравится вам более всего?
Король быстро передвигал по столу эскизы. Клал перед ней. Убирал. Клал следующий. Начал горячиться, вспоминая бесполезные, так утомившие его споры.
Клементина удержала руку короля, готового, кажется, смахнуть со стола все чертежи разом.
— Ваше величество спросили моего мнения. Мне хотелось бы успеть его составить.
Она серьезно разглядывала эскизы, морщила лоб, кусала губы.
Склонилась над столом. Смотрела. Долго.
Людовик наблюдал за ней с любопытством. Вот она нахмурилась, наклонила голову, стараясь вникнуть в рисунок, изогнула в удивлении бровь. Он уже готов был прервать ее размышления, когда она заговорила:
— Вы, ваше величество, сказали — Уден? Правильно ли понимаю я, что господин Уден предлагает снести Сен-Жермен-л'Оксерруа? И все близлежащие кварталы?
Он был изумлен. Не то, чтобы он полагал ее неспособной разглядеть в представленных эскизах знакомые очертания, но, учитывая количество одновременно поданной информации…
— У вас хваткий ум, графиня, — сказал.