С облегчением вздохнула, когда солнце, опустившись, залило теплым вечерним светом комнату. Клементина подошла к окну. Там, за стенами замка, посреди леса, у тех самых римских развалин… — Господи, ну, почему именно там? — сегодня произойдет нечто, что может изменить судьбу этого края. И ее собственную судьбу.
Клементина сжала в волнении руки.
"Что, если я не справлюсь?" — запаниковала снова.
Что, если завтра крестьяне, ее крестьяне, вослед другим поднимутся, возьмут в руки топоры и вилы? И здесь, на ее земле, тоже начнется бессмысленная, беспощадная бойня. Она знает уже, как это бывает. Там, в Новой Франции, все было так же. Возбужденные битвой, алчущие побед, требующие все новой и новой крови индейцы и белые воевали, не щадя ни женщин, ни детей. Неужели все это повторится тут?
Она надела костюм, отбросила в сторону шляпку:
— Она будет мне мешать.
Вышла из комнаты, позабыв у зеркала перчатки.
Клементина позвала с собой Бриссака. В сущности, в этом не было особого смысла. Она понимала: если что-то пойдет не так, разъяренная толпа с легкостью разорвет и ее, и любого из ее провожатых. Но Клементине в трудную минуту хотелось иметь рядом с собой хотя бы одного друга.
Ах, если бы здесь был Филипп! Он бы справился с этим. И ей не пришлось бы ехать теперь к этим развалинам, не пришлось смотреть в черные, как утверждают, глаза этого мятежника.
* * * *
Они двигались по уже знакомому Клементине пути.
"Придет время, и вы с признательностью вспомните нашу прогулку…" Кажется, что-то вроде этого сказал когда-то ей несносный Мориньер. Да, она сегодня была ему благодарна. По крайней мере, она знала землю, на которой теперь ей предстояло сразиться с врагом.
Скоро, уже скоро они будут на месте.
Клементина остановила лошадь, прижала палец к губам.
— Помогите мне, — прошептала.
Де Бриссак подхватил ее, когда она спрыгивала на землю.
— Привяжите лошадей здесь.
— Но лошади могут нам понадобиться, — нерешительно возразил он.
— Здесь уже недалеко, — махнула она рукой.
И, действительно, уже не нужно было прислушиваться, чтобы услышать гул голосов. На поляне, окруженной со всех сторон лесом, к которой они теперь направлялись, собрались крестьяне — ее крестьяне.
Пахло дымом — кто-то разжег костры. То ли грелись, то ли напитывались от огня энергией.
Они тихо подошли к возбужденной толпе людей, среди которых Клементина к своей радости увидела несколько женщин.
Одна из них, Барба, была даже с маленьким ребенком на руках. Она прижимала к себе годовалого сынишку и сама так же испуганно, как и малыш, жалась к своему мужу — мельнику Корбо.