Потом он накинулся на внучку:
— Ты что, Клавка, дрожишь и нюни распустила! Ты бы оделась, а то неудобно: ухажер прибежал. Да не реви, дура, вернется твой отец.
Яшку не обманула эта грубость: просто старик скрывал за ней свое собственное волнение. Вместе они вышли на крыльцо. Протяжно и тревожно, повисая в воздухе, раздался заводской гудок.
Гудок подтолкнул Яшку, словно смел его с крыльца. «Я побегу, Тит Титыч!» — крикнул он, не оборачиваясь; ему было трудно идти рядом с Алешиным.
Когда он прибежал в цех, там стоял такой гул, что только отдельные слова вырывались из общей сумятицы ругательств и криков.
— В милицию пошли, чего там…
— Не дадим гадам Чухалина!
— Павлуху засадили, не дадим!
От громкого и тревожного гудка проснулся поселок. Рабочие, одеваясь на ходу, бежали к заводу.
Кто-то намотал на палку тряпку, обмакнул ее в нефть и поджег; получился факел; он горел ярко, и видно было, как густой черный дым уходит вверх, к светлому, летнему небу. Скоро над толпой вспыхнуло несколько факелов.
Народ собрался возле милиции, которая находилась напротив проходной в здании бывшей охраны фабрики. В милиции были те же люди, что раньше в охране, только теперь эсер Карякин сменил поручика Бессонова, жандармский же вахмистр Недремов остался заместителем начальника милиции.
Вид толпы, освещенной, факелами, был по-настоящему грозным. Люди шумели, и, так же как в цехе, слышались только обрывки фраз вперемежку с яростной бранью:
— Дождались свободы! Нечего сказать!
— Опять фараоны наших арестовывают…
— Хлеба бы лучше дали.
— Войну кончать надо!
— С голоду подыхаем. В брюхе у всех Иван Пискун да Марья Икотишна!
Женщины, увидя на крыльце рослых, здоровых милиционеров, переключили свою злобу на них.
— Смотри, какие толсторожие, дармоеды!
— В окопы бы таких!
— А что им! Житье! Ничего не делай, спи да жри, да нашего брата в кутузку сади!
— Да они работают. Ровно жеребцы, по поселку ходят.
— Давайте, бабы! Тащи их! Сымай с них штаны, зададим порку!
Передние ряды женщин двинулись к стоящим на крыльце перепуганным милиционерам. В это время на крыльцо тяжело забрался кузнец Чугунов и крикнул, поднимая обе руки:
— Товарищи! Никого не трогайте; это мы всегда успеем… Мы собрались по другому делу. Почему арестовали наших товарищей — большевиков? Их хотят отправить в губернский город. Все знают, что они не преступники. Они боролись против капиталистов, за рабочий класс, за его свободу, против грабительской войны, которая нужна только буржуям. Потребуем сюда начальника милиции Карякина, пускай он скажет: почему арестовали наших товарищей?