— Насчет этого ты сам с собой договаривался, — отрезала она. — Я ничего такого не говорила. Это твои собственные домыслы, Йоаким. — Она осеклась и продолжала уже помягче: — Ты же понимаешь, я не могу привязать себя к тому месту, где живешь ты. Мы в разводе, Йоаким. А значит, не будем всю жизнь идти рядом. — Она говорила с расстановкой, медленно, до невозможности назидательным тоном. — При твоем уме и образованности тебе бы Следовало это понять. Да и уезжаем мы не в Техас и не на Луну. Напрасно ты делаешь из мухи слона. И кстати, — добавила она, — пятьдесят тысяч я переведу на твой счет. Стало быть, мы, так сказать, будем квиты.
Погода испортилась, начался жуткий снегопад. Несколько дней кряду валил снег и бушевал ветер. Вокруг дома намело высоченные сугробы, а на второй день вырубилось электричество. Поскольку же здешние домики были летними, подачу тока наладили далеко не сразу, и Йоакиму пришлось не одни сутки сидеть без света, да и без машины тоже, потому что выбраться из дома было невозможно. Мобильник не работал, без электричества его не подзарядишь; продукты из холодильника пришлось выставить на террасу, и их растащили лисы и косули, но Йоакима это не трогало. Он просто сидел в снежной берлоге и ждал, ел овсянку с водой, следил, чтобы печка не погасла. Иногда поневоле ходил в сарай за дровами, но, если метель не давала высунуться из дома, топил печку книгами. Горели они хорошо, только чересчур быстро и оставляли массу золы. А он лежал на спине на черном кожаном диване, под кучей одеял и отпускал мысли на свободу. Думал о девушке-портье из гостиницы на Водроффсвай, пробовал оживить в себе ту атмосферу покоя, которая, как ему казалось, всегда окружала ее. Он помнил ее на редкость отчетливо: высокий белый лоб, освещенный лампой, движение глаз, скользящих по книжной странице.
— Приложи ладонь к моей щеке, — шептал он и тотчас же себя одергивал: — Слишком ты быстрый. Сбавь темп.
И вот он вышел сейчас из гостиницы, в лицо ударил ветер и снег. Куда он направился? Да не все ли равно, просто вышел, и только. В ту же минуту из двери вышел еще один человек и, подгоняемый ветром, заспешил прочь на высоких каблуках. Порыв ветра сдул волосы ей на уши, припечатал пальто к спине, четко обрисовав все изгибы фигуры. Йоаким проводил ее взглядом. Это оказалась та самая девушка, которую он видел в свете голубой лампы. А он едва узнал ее, всего в нескольких шагах от ее привычного окружения, совершенно оторопелую от снега, ветра и холода. Она показалась ему самой обыкновенной, каких много. Словно развенчанная королева. Большими шагами он устремился следом, догнал ее.