— Понимаю ваши чувства, — заметил граф, — но полагаю, что ваша мать, как и многие женщины до нее, посчитала, что ради любимого мужчины можно пожертвовать всем миром. — Селеста вновь промолчала, и он добавил: — Когда-нибудь вы сами полюбите и тогда сможете понять ее.
— Этого не будет! Никогда! — твердо, с непривычной для нее резкостью возразила девушка и, возвратившись к камину, села напротив гостя. — В этом и заключается одна из причин, — продолжала она бесстрастным тоном, что, по-видимому, стоило ей немалых усилий, — почему я умоляю вашу светлость позволить мне остаться здесь.
— До конца жизни? — спросил граф с улыбкой, в которой Селеста услышала только насмешку.
— До конца жизни! — решительно подтвердила она.
— Вы шутите! — воскликнул граф. — Рано или поздно вы поймете, что даже несчастье — если это можно так назвать — не бывает вечным. И тогда вы выйдете замуж за того, кого полюбите, и станете, в чем я ничуть не сомневаюсь, прекрасной супругой.
— Мне не подобает спорить с вашей светлостью, но уверяю вас, я никогда не выйду замуж и никогда ни в кого не влюблюсь! — заявила Селеста.
В голосе ее прозвучала искренняя уверенность и твердая решимость.
— Полагаю, вы слишком умны, чтобы давать обещания, которые позднее опровергнет само время, — ответил граф.
Селеста нетерпеливо дернула плечами, и он продолжал:
— Я понимаю: вы были ребенком и не могли понять мотивы поведения вашей матери. Уйдя от вашего отца, она дала повод для скандала. Но я, как человек посторонний, нахожу для нее некоторые оправдания.
— Вы можете ничего мне не объяснять, — сказала Селеста.
— Да, но я хочу объяснить кое-что себе самому, — возразил граф. — Я знаю маркиза Герона много лет, фактически с детства, хотя он значительно старше меня. У него есть, как вам, вероятно, известно, жена, которая уже давно и неизлечимо больна: ее поразило безумие. Вот почему ваша мать и маркиз не могут вступить в брак даже после смерти вашего отца.
Не желая слушать, что еще скажет гость, Селеста отвернулась к пустому камину.
— Полагаю, у ваших родителей была большая разница в возрасте, — безжалостно продолжал граф. — Сколько было вашему отцу, когда он умер?
— Он… он умер в шестьдесят семь, — неохотно ответила Селеста.
— Спрашивать о возрасте леди не принято, — по губам графа скользнула циничная усмешка, — но, думаю, я не сильно ошибусь в расчетах, если предположу, что ваш отец был старше вашей матери по меньшей мере лет на двадцать пять.
— Тем не менее они поженились и жили счастливо и в согласии.
Сама того не желая, Селеста втянулась в спор, откликаясь на каждую фразу гостя.