За исключением этого, г-н де Валанглен оставался дома. Слуги слышали, как в поздний час ночи он шагал взад и вперед по дощатому полу своей комнаты, то молча, то испуская шумные проклятия, а утром они находили свечу догоревшей до самого ободка подсвечника. Иногда он спускался в конюшни. Проход между крупами лошадей, разгоряченных их необычайным отдыхом, был небезопасен. Г-н де Валанглен был хороший наездник и держал для личного пользования лошадей лучшего качества. Он отважно и умело объезжал их, так как служил некогда офицером королевской кавалерии. От этой службы он сохранил пристрастие к лошадям и оружию. Множество сортов оружия было развешено у него по стенам: шпаги, пистолеты, мушкеты; он меланхолически поглядывал на них, думая о том, что если бы он, как прежде, находился во главе своего эскадрона, ему ничего бы не стоило быстро овладеть воротами монастыря. Он уже видел, как он гарцует на коне по плитам монастырского двора среди перепуганных монахинь, как хватает поперек тела девицу де Ла Томасьер, кладет ее позади себя на круп коня и уносится с ней галопом, невзирая на ее нагрудник, монашеский чепец и крестные знамения. Но времена переменились. Крепкие засовы и толстые стены хранили беглянку в безопасности. И г-н де Валанглен горько упрекал себя за то, что ничего не предпринял по отношению к девице де Ла Томасьер, кроме словесных убеждений, а также — что не добился от нее раньше некоторых вольностей, которые делают брак необходимым и вследствие которых она не могла бы, как это было ею сделано, ускользнуть от простого обещания; он сильно сожалел о своей неуместной сдержанности, в которой ему теперь приходилось раскаиваться.
В Куржё уже постепенно начали забывать о г-не де Валанглене, как вдруг в один прекрасный день, около полудня, подъезд его особняка внезапно распахнулся, и увидели, как он выходит в сопровождении двух лакеев. Тотчас же все головы высунулись из окон, глядевших на площадь. Зрелище стоило того, чтобы на него посмотреть. Г-н де Валанглен вскочил на одного из своих коней. Едва очутившись на свободе, резвый конь принялся бешено рваться и вставать на дыбы. Он бил копытами по мостовой и делал опасные скачки. Все ждали, что г-н де Валанглен упадет и разобьется, но он смирил коня и исчез за поворотом улицы, не без того, чтобы г-жа Люсиль, лавочница, сказала г-же Бабу, своей соседке, что г-н де Валанглен выглядит весьма видным мужчиной и что девица де Ла Томасьер поступила очень глупо, отказавшись от такого мужа.
Однако г-н де Валанглен покинул свой городской дом вовсе не для того, чтобы заставить всех подивиться на свое искусство наездника, а чтобы вернуться в свой замок Болиньон и до конца провести там зиму в еще более строгом одиночестве. В тот же вечер это стало известным в Куржё, и отмечено было, что г-н де Валанглен удачно выбрал место, подходящее к его ипохондрии. Она могла свободно находить себе пищу в этом уединенном обиталище среди лесов, в четырех с лишним милях за Жиске, где жил г-н д'Эгизи. Было замечено также, что г-н де Валанглен уехал, ни с кем не простившись, даже с г-жой де Ла Томасьер, здоровье которой было неважно и начало страдать от слишком обильных обедов, которым она предавалась с чрезмерной последовательностью и свободой.