На стене, заслоняя граффити, был повешен белый экран. На него светили прожекторы. Они озаряли красочную надпись: «Панк-балет «Лангустов». Затейливо извивались нарисованные обнаженные девы. Худая женщина-режиссер встретила Лангустова. Заглядывая в тетрадь, стала говорить с ним по-французски. Тот отвечал. Операторы прильнули к камерам, нацелив их на экран.
Лангустов приблизился к экрану. Сбросил халат и оказался голым, с тонкой перевязью на бедрах. Его морщинистая голова с седой бородкой поразительно отличалась от молодого гибкого тела, загорелого, без жира и складок, с гибкими тонкими мускулами. Женщина-режиссер взмахнула рукой. Из динамика ударила ухающая и звенящая музыка. Лангустов поднял руки на уровень плеч, превратившись в крест, задрав вверх клинышек бородки. Перстни сияли на пальцах. В глазницах зеленели и переливались бронзовые жуки. Он напоминал распятое божество, языческого Одина, из Старшей Эдды.
Внезапно, в свет прожекторов, влетели три обнаженные девушки. Бекетов узнал танцовщиц из панк-группы «Бешеные мартышки», что выступали на митингах оппозиции. Босые, грациозные, с маленькими плещущими грудями, они окружили Лангустова. Касались его прелестными телами, обвивали руками, тянулись красными, в яркой помаде губами. Лангустов оставался недвижим, как и полагается божеству, равнодушный к поклонению жриц.
Девушки пали ниц, охватили ноги божества, замерли у подножия обожаемого идола. Лангустов оставался недвижим, воздев седую троцкистскую бородку. Бекетову стало неловко за этого немолодого, измученного, талантливого человека, не устававшего любыми способами привлекать к себе внимание. Но одновременно он испытывал мучительное любопытство, ибо ему открывалось языческое действо, которым чародей завораживает толпу, будит в ней дремлющие инстинкты. Превращает политику в магический обряд. Революция, которую выкликал Лангустов, не была революцией заводов и пашен, футурологов и космистов. Это была революция древних богов, языческих таинств, оккультных мистерий.
Девушки отпрянули от колен Лангустова и стали извиваться в эротическом танце, лаская друг друга. Сплетались, как гибкие стебли. Страстно трепетали, словно стряхивали с пальцев незримые капли. Мчались в бешеном хороводе, отталкиваясь от пола гибкими стопами.
Это была мистерия, в которой клубились будущие восстания, террористические акты, покушения на президентов. Это была стихия, где созревали погромы и беспорядки, революционные оргии и публичные казни. Это была алхимия революции. Бекетову казалось, что он находится в секретной лаборатории чародея.