Усилия стольких мужчин, женщин, стариков и детей, трудившихся дни и ночи напролет, чтобы построить самую быструю на свете пирогу, лодку, о которой прежде никто и мечтать не мог, лишения, которые с достоинством претерпевали моряки и воины, и самое главное, жизни их товарищей — все теперь казалось пустым и никому не нужным. Оказалось, что все эти жертвы ничего не значат для принцессы, которая, как похотливое животное, готова была на все, лишь бы снова предаться отвратительной страсти с убийцей своего отца. О боги! О Тане! Какой стыд! Какой ужас!
Тапу Тетуануи не мог подобрать слов, чтобы должным образом выразить свои чувства. Он больше двух часов без отдыха откачивал воду в напрасной попытке измотать себя и не думать о случившемся. В конце концов он выдохся и присел рядом с другом, который, как и он, казалось, не мог найти себе покоя.
— Мы должны выбросить ее за борт! — вместо приветствия заявил мрачный Ветеа Пито. — Вышвырнуть ее за борт, и пусть ею займутся акулы. — Он криво улыбнулся. — Хотя, может, и они побрезгуют, ведь она — хуже акулы!
— Выбросить за борт — все равно что убить ее. И кто же отважится на это?
— Я сделал бы это с большим удовольствием, если бы это был кто-то другой. Но при одной только мысли, что я могу превратиться в белую акулу, я от страха не могу и рукой шевельнуть.
— Так же, как и все остальные, — заметил Тапу. — В конце концов, Таароа даровал власть нашим правителям, и только он может лишить их ее.
Ныряльщик испытывающе посмотрел на друга.
— Ты действительно так считаешь? — спросил он.
— Мне так всегда говорили, и, зная Памау, я никогда не сомневался в божественной справедливости.
— И в кого же пошла она?
— Не знаю, — признался юноша. — Но помню, что Хиро Таваеарии утверждал, что женщины — самые странные и таинственные существа на земле. Никто не может сказать, что у них на уме и что ими движет. Внутри женщины запутанный лабиринт. Только если мужчина сумеет пройти по нему, он завладеет ее душой… — Чуть помолчав, Тапу продолжил: — Душа некоторых женщин таится «там».
— У Майаны точно нет.
— Конечно, у Майаны нет. Но Ануануа не такая, а может быть, другим является и Октар…
— Нет, — убежденно возразил Ветеа Пито. — Он именно такой, каким кажется. Если бы он был другим, то остальные девушки тоже открыли бы ему свои души, а не дрожали бы при одном звуке его имени. Все дело в ней, в Ануануа! Она бессердечная сука, у которой наступила течка. Почему только он не растерзал ее, как Пуруа?
— Знаешь, я чувствую себя таким ничтожным, — со вздохом проговорил Тапу Тетуануи. — Мы должны что-то сделать, чтобы освободиться от нее, но я не знаю что.