- Может быть это важно, - говорю я с надеждой в голосе.
- Если это так, они оставят сообщение. Доктор Джерард говорит мне, что ты покинешь нас в январе. Он говорит, пока я поочередно сгибаю ноги.
- Да, - говорю я сквозь сжатые губы. - Я получила стипендию на обучение в Испании в течение семестра. Я должна буду ходатайствовать о продлении из-за инфекции.
Роберт оценивающе свистит.
- Испания, да? Ты счастливица!
Счастливица? Я неудачница. Счастливицы не попадают в аварии. И не проходят болезненную физиотерапию. У удачливых людей нет разведенных родителей и папы, которого они видят один раз в год. У удачливых людей есть друзья. Теперь, когда я думаю об этом, я - вероятно, самый невезучий человек во всей вселенной.
Я терплю боль в ногах еще минут двадцать. Я готова уйти, но я знаю, что это еще не конец. Последнее пунктом, который Роберт делает на физической терапии, является массаж ног. Я стянула вниз тренировочные штаны и села на металлический стол в шортах.
- Ты думаешь, что вся твоя красота исчезла, не так ли? - спрашивает Роберт, во время того как втирает мазь в мою ногу, руками в перчатках.
- Я не знаю, - говорю я, - Мне не нравится смотреть на нее.
Более того, я хотела бы смотреть куда угодно, только не на покрытую шрамами ногу. Выглядит некрасиво, словно двухлетний ребенок начертил карандашом красные линии вверх и вниз от икры до бедра. Но эти отметины не от карандаша. Они от моих посещений различных кабинетов после того, как Калеб Бекер сбил меня, будучи пьян. Я пыталась забыть о Калебе, но не смогла. Он врос в мой разум, как раковая опухоль. Хотя мои кошмары с участием аварии и прекратились, слава Богу. Они продолжались более шести месяцев. Я ненавижу Калеба. Я ненавижу то, что он сделал со мной и я рада тому, что он далеко. Я стараюсь не думать о том, куда он пропал. Если я начинаю задумываться об этом слишком сильно, я, вероятно, начинаю чувствовать себя виноватой. Так что я не думаю об этом и тащусь через все свою жизнь, игнорируя те моменты, которые смогут утянуть меня вниз настолько, что я буду не в состоянии подняться.
Когда Роберт делает массаж моих ног, я вздрагиваю.
- Тебе не должно быть больно, когда я прикасаюсь к ним,- говорит он.
- Ее и нет. Я просто… Я не люблю, когда люди касаются моих шрамов. Я даже сама не могу прикоснуться к ним.
Роберт рассматривает мою ногу.
- Сильное покраснение исчезнет под конец. Потерпи еще несколько месяцев.
Роберт, наконец, объявляет, что он закончил. Когда я надела мои тренировочные штаны, он что-то писал в моей карточке. Его перо двигалось быстрее, чем я обычно говорю.