Мальки умчались. Дафну же ужалило вдруг тоской. Обычно свет тоски не испытывает, но сейчас в ее крови змеей скользил мрак, впущенный мечом Мефа. А тут еще близость скорой разлуки!
Мысленно Дафна прощалась с Мефодием. Тот же, как назло, казался ей равнодушным, нечутким, дубоватым, слишком здоровым и мало думающим. Совсем не такого Мефа, а Мефа сложного, страдающего, с глазами бунтующего поэта, Дафне хотелось поместить в коробочку памяти и, бережно обмазав края глиной, замуровать там навсегда. Этот же походный Буслаев с удовольствием греб, с аппетитом ел, боролся с Мошкиным и Чимодановым, метал охотничий нож в старый пень. Даже кроссворд из случайно попавшей в рюкзак газетенки разгадал. С Дафной он был внимателен, не давал ей весла, все за нее делал, но одновременно нельзя было сказать, что он умирает от любви. Как страж, Дафна понимала, что все нормально, но как девушке ей хотелось больше внимания и больше эмоций.
Легко любить человека придуманного, допустим, певца или актера, которого мы видим в лучшие его минуты и часы, да и то ненастоящим. Несложно любить человека дальнего, от которого едва-едва добредет раз в год открытка. А вот любить ближнего, каждодневного человека тяжелее тяжелого, даже если ты и страж света.
К реке подошел Эссиорх и стал энергично скрести котелок песком.
– Ишь ты, не оттирается! Прямо как иной эйдос! – сказал он жизнерадостно.
– При чем тут эйдос?
– Ну как? Ты когда-нибудь оттирала котелки с присохшей гречкой? Каждое зернышко приходится ногтем отшкрябывать. А ведь пока гречка свежая была, достаточно было слегка ополоснуть. Вот так и грязь внутренняя. Пока свежая – легко ототрется. А присохнет – смерть.
Даф рассеянно кивнула. От Эссиорха не укрылось, что она расстроена.
– Что с тобой такое? Рука? – спросил он сочувственно.
– И рука тоже.
– А кроме руки?
– А кроме руки – Меф. Раньше он гораздо лучше был! – пожаловалась Даф.
Вернувшиеся мальки заинтересованно шныряли вокруг котелка.
– Ты не права. Напротив, он лучше сейчас! – заметил Эссиорх.
Даф уставилась на него с негодованием. Ей захотелось брякнуть, что напрасно он ходит по солнцу с непокрытой головой. Так и перегреться недолго.
– Вот и нет! Я-то помню, каким он прежде был! Гораздо светлее! – упрямо повторила Даф.
– Не-а, не был. Просто раньше свет ему больше помогал. Давление мрака было чудовищным, и требовалось его уравновесить, – пояснил Эссиорх.
Даф мотнула головой, показывая, что не поняла. Хранитель вздохнул. Ох уж этот ускоренный курс обучения. Что вообще можно выучить за каких-то двенадцать-тринадцать тысяч лет? Азы.