– Моя дочь погибла, – сказал Арей.
Варвара посмотрела на него. Потом нерешительно протянула руку и выключила сирену.
– Ну это… короче… простите! – сказала она.
– Не бери в голову. Ты же не знала.
– И что, я похожа на вашу дочь, что ли?
– Нет, – ответил Арей после долгой паузы. – Не похожа. Когда это случилось, моя дочь была маленькой.
– Все были маленькими. Я вроде как тоже. Только вот я не отбросила лыжи, в этом вся разница! – сказала Варвара.
Арей кивнул, принимая соболезнования.
– А кто твой отец? – спросил он внешне равнодушно.
– Приемный, что ль? Да человек как человек. Фирма у них: пластмассовые ведра выпускают, тазики всякие. Только не спрашивайте, как его зовут: я туда не вернусь! – отрубила Варвара.
Арей и не хотел, чтобы она туда возвращалась. Лицо мечника вновь уже было непроницаемым.
– Я имел в виду: настоящий отец, – пояснил он.
Варвара ударила кулаком по гудку, хотя впереди никто и не ехал. Автомобильное стадо они уже обогнали.
– Вот уж без понятия! Небось алкаш. Сдох под забором. Или бандит, которого шлепнули. Или просто мимопробегалло какое-нибудь, – заявила она с вызовом.
Арей открыл окно. Впервые за последнюю тысячу лет ему стало очень душно.
– А ты не пыталась узнать? – поинтересовался он.
– Пыталась.
– У кого?
– Да там, в опеке, или как называется эта фигня? Сидит тетка с бумажками и компьютером. Зыркалки добрые. В углу плюшевый мишка и три букета цветов в двухлитровой банке. Как она их туда впихнула? Молотком?
– А дальше?
– Чего дальше? Ну пришла я. Она поднимает глаза, смотрит на меня спокойно (обычно в обморок грохаются) и вежливо просит меня оставить Добряка в коридоре. Я говорю, что не, не оставлю. Я, может, хочу узнать имена его родителей. Ну и своих тоже, до кучи. Она некоторое время соображает, потом предлагает мне сесть, просит у меня паспорт и глазеет на что-то в компьютере. Тыкает пальцем в клаву, ничего не понимает. У меня, оказывается, дикое количество однофамильцев. С датой рождения сбой какой-то, место рождения не указано. Короче – пустота! Она смотрит по бумажкам – бумажки за мой год оказываются в архиве, который недавно переехал. В общем, полная непонятка. Дебилизм в расцвете сил!
«Свет запутал все концы!» – отметил Арей.
– А ты? – спросил он.
Будучи сам напряжен, он не отслеживал интонацию собеседницы, поэтому когда голос Варвары странно возвысился и утончился, для него это оказалось неожиданностью.
– Чего – я? Я начинаю дико ржать. Потеряло меня родное государство! Ржу-ржу, а потом вдруг понимаю, что я не ржу, а рыдаю, вою и чуть ли не об Добряка вытираю рожу. Ну тетка меня со знанием дела успокаивает, капает мне какой-то бяки по имени валокордин. Чуть ли не обнимает меня. Добряк скулит, ничего не понимает. Тетка начинает объяснять, что вот, даже если она и узнает, то что мне в том толку? Что она мне скажет? Фамилию-имя-год рождения? Там же все равно не будет ничего о том, кто мои родители по жизни, и так далее… В общем, я оттуда уперлась, и все замялось.