– Откуда знаешь?
– Ну я же все-таки валькирия воскрешающего копья! Часто бывает, что время прошло, а обида осталась. Опасная штука эта обида. Главное изжить ее поскорее, пока она не закисла внутри. А то, знаешь ли, пованивает в сердце, точно в холодильнике что-то гниет, – сказала она.
Матвей предпочел отмолчаться. Он не был готов рассуждать сейчас о Мефе.
– А дриада-то где? Нашли? – спросил Багров.
– Нет, но она где-то рядом. Хуже, что и мрак наверняка о ней знает. В общем, если в ближайшие сутки обойдется без хорошей драки, прошу считать меня круглой идиоткой с выдачей официального удостоверения.
Ирка одежде обрадовалась. Хотя она и спокойно относилась к тряпкам как таковым, все же ей не нравилось быть закутанной во что попало, как плененный на Березине француз.
– Ух ты! Ты ее что, в реке наловил? – спросила она, с любопытством вертя железную пуговицу.
– Это Гелаты.
– Если не ее мамы… Смотри: на пуговице якорь! У Бабани похожие пуговицы были, когда она для театра шила, – определила Ирка со знанием дела.
Переодевшись, валькирия ощутила, что жить можно. Даже более того – нужно. Вскоре вошел Багров, раздобывший у деда хлеба и у соседки молока. Молоко было козье. Ирка определила это по особому, чуть горьковатому привкусу.
– Все-таки здорово, что ты есть, – сказала она Багрову.
– Ага. Я и сам этому не нарадуюсь, – произнес Матвей.
– Не исчезай больше.
– Это я-то исчез? Даже за молоком?
Как будто ничего особенного сказано не было, но Ирка испытала к Матвею острое чувство благодарности. Другие умеют слУшать, а Багров – слЫшать.
Глава 14
Ластовый день Джулая
Когда человек желает оправдать себя, уважительные причины находятся сами собой. Поэтому лучше не желать.
Книга Света
Чимоданов дернул леску так сильно, что покусившаяся на овода верховодка подлетела метра на два. Соскочила, ударилась о траву, соскользнула в реку и, ошеломленная, замерла у берега. Прежде чем она осознала, что оказалась на свободе, Петруччо прыгнул животом и накрыл ее в туче брызг.
Верховодку-то он поймал, но промок, замерз и вернулся к костру. У огня сидели все, кроме исчезнувшей днем Наты. Эссиорх время от времени связывался с валькириями, однако те не могли сообщить пока ничего утешительного. Ни Вихровой, ни дриады – пусто.
Весь день они искали Вихрову и поиски прекратили только с наступлением ночи.
– Если бы мы ее с собой не взяли, то!.. – начал рассуждать Корнелий.
– Ненавижу это слово! – оборвал его Эссиорх.
Весь день он прочесывал лес и прошел километров тридцать.
– Какое?
– «Если бы». Данность – то, что дано, и никаких «еслибов» нету! Самооправдание – утешительная конфетка для слабаков! Если кто-то два раза подряд скажет «если бы», а потом еще и окажется, что виноват не он, а кто-то другой, то с таким не то что в разведку, в булочную лучше не ходить!