Мы ведали добро и зло, но полагали, что к нам – Великому Пределу, как учили птицеглавые наставники – они не относятся.
Мы очень, очень сильно ошибались.)
Впервые он увидел их на деревенском торжище. Старый Хрофт любил эти рынки, где торговали только что собранным, или приготовленным, или освежеванным. Теперь он знал, что такое голод, однако убить его лишением, скажем, пищи всё равно бы не смогли.
Троица в простых по виду плащах стояла плечом к плечу прямо посреди рыночных рядов, и люди обтекали их, словно вода – камень, как будто и не замечая. Одежды двоих выделялись яркими, почти что режущими глаз цветами, голубыми, золотыми, зелёными; третий выбрал куда более скромное, если не сказать скупое на цвет одеяние, серо-чёрное.
По виду – молодые люди, лет двадцати. Девушка с волосами цвета вранова крыла и её спутники. Она небрежно закинула руки каждому на плечо, словно давая понять, что не делает разницы меж своими друзьями.
Её золотисто-зелёный плащ, казалось, плывёт, раздуваемый неощутимым для других ветром, заставляя оживать и шевелиться причудливо вытканные узоры – звери, деревья, широко раскинувшие ветви, птицы на них…
Черноволосая девушка кивком указала спутникам на старого Хрофта. Лицо у неё было остреньким, глаза – миндалевидными, словно у эльфов. Можно даже сказать, милое лицо, но недоброе.
Указала кивком и что-то негромко бросила на неведомом Хрофту певучем языке, в котором сейчас тем не менее явственно слышалась насмешка. Отец Дружин не повёл и бровью, пальцы его на ясеневом посохе не сжались крепче. Он слишком хорошо понимал цену этой встречи.
Один из спутников черноволосой красотки тотчас засмеялся следом, почти угодливо; другой же, в серо-чёрном плаще, остался невозмутим.
– Макран, Эстери, – начал он, и затем последовала длинная фраза на всё том же певучем наречии, неведомом Старому Хрофту. Как показалось Отцу Богов – сказанная с неким укором.
Девушка повернулась к спутнику в сером, усмехнулась – чуть покровительственно, уверенная в своей власти. Кивком вновь указала на Старого Хрофта, выразительно фыркнула.
Отец Дружин тяжело вздохнул, откинул капюшон. И в упор воззрился на троицу.
Черноволосая красотка осеклась и часто-часто заморгала. Её спутник в серебристо-голубом плаще застыл с разинутым ртом. Третий же, судя по всему, пытавшийся урезонить друзей, как-то мгновенно подобрался, глядя на Старого Хрофта с жадным, каким-то поистине детским любопытством и столь же детским восхищением, словно ребёнок на новую долгожданную игрушку.
Тяжело опираясь на посох, Отец Дружин пошёл им навстречу. Надо отдать должное смеявшемуся спутнику черноволосой – он тотчас проворно отодвинул её в сторону, загородив собой. Третий их товарищ выжидательно скрестил руки на груди, словно напоказ отстраняясь.