– Боюсь, что я не понимаю тебя, почтенный Хрофт.
– Нет никакого вселенского зла, молодой маг Хедин. Есть голодное чудовище, глупый великан, властолюбивый колдун, жестокий правитель, жадный деляга-ростовщик. И на его пути должны вставать не особые герои, а обычные люди, все, способные носить оружие. А если они не встают – то недостойны и лучшей участи.
– Жестоко, – поморщился Хедин.
– Как и сама жизнь, – пожал плечами Хрофт. – Слабые уходят, сильные живут. Великий закон, и не нам его отменять.
– Это несправедливо! – возмутился Истинный.
– Тогда бери дело в свои руки, – посоветовал Отец Дружин. – Бери дело в свои руки и устанавливай истинную справедливость. Защищай обиженных, спасай больных, корми голодных. И знаешь, чем это кончится?
– Обиженные будут защищены. Больные выздоровеют. Голодные станут сытыми. Чем плохо?
– Тем, что они станут уповать на тебя. Станут верить, что всегда найдётся кто-то другой, кто спасёт их, не они сами. Слабые и больные, спасённые твоим попечительством, дадут хилое, дурное потомство. Нет, молодой маг Хедин. Мои слова могут показаться жестокими, но я знаю – всё живущее есть часть великой цепи, и не нам перекладывать по своему усмотрению её звенья.
Маг Хедин только покачал головой.
– Разумные, смертные и бессмертные – не племенной скот, почтенный Хрофт. Нельзя говорить о них, как о диких зверях.
– Никто и не говорит, – пожал плечами Отец Дружин. – Однако законы живого едины для всех.
– Не для всех! Мы, Великий Предел, Истинные Маги, – стоим над ними!
– Рад за вас. А вот для прочих людей, эльфов, гномов и иже с ними – всё обстоит, как я и сказал. Защити, напои, накорми – и ты получишь орду нахлебников и бездельников, взывающих к тебе и требующих с тебя «помощи». Нет, молодой маг Хедин. Есть волки и есть волкодавы. Так было и будет, не нам нарушать естественный ход вещей.
– Вся магия уже сама по себе есть нарушение «естественного хода вещей», – возразил Хедин. – Но ты заставил меня задуматься, почтенный Хрофт. Установить свою, истинную справедливость… в этом что-то есть, досточтимый. В этом что-то есть.
(Комментарий Хедина: Старый Хрофт, разумеется, передаёт наши с ним разговоры не дословно и далеко не во всех деталях. Здесь он изобразил меня каким-то розовощёко-восторженным юнцом, что, естественно, неправда. Никогда я таким не был. Но вот про «свою собственную справедливость» он написал точно. Именно тогда я подумал, что Великий Предел, отделяя светлое от тёмного, лёгкое от тяжёлого, доброе от злого и так далее, как раз и должен задавать ту самую «справедливость», проводить черту, где кончается жёсткость и начинается жестокость, где кончается необходимость и начинается тирания.